И значит, Лизандер чист.
– О, слава Богу! – Глаза Китти наполнились слезами. – А то уж я чего только ни передумала о бедном Артуре.
– Тем не менее у него прекрасная смерть, – сказал Ферди. – Быть в гонке впереди всех на двадцать корпусов, слышать приветствия, любимый хозяин в экстазе... И потом – все.
– Ты думаешь так? – Китти всхлипнула. – Ведь Лизандер так его любил.
– Тебя он любит больше, – сказал Ферди, украдкой посмотрев на дверь. – Он потерял свою Эвридику.
Китти уже собиралась спросить его, что он имеет в виду, когда заявился Раннальдини, решительно не одобряющий Наташу, которая обнимала Ферди, без сомнения, посланника Лизандера.
– Вам бы лучше удалиться, – холодно сказал он. – Китти очень устала.
– Да, выглядит она ужасно, – признала Наташа. – Ты что, совсем ее не кормишь?
– Не будь ребенком, – с такой злобой прошипел Раннальдини, что даже Ферди пробрала дрожь.
Лесси снова залаяла. В дверь постучали, вошла мисс Бейтс, как обычно, опустив серые навыкате глаза:
– К вам доктор Бен сон, миссис Раннальдини.
И, прежде чем Раннальдини успел остановить его, Джеймс влетел в комнату.
– Наташа, – расцеловал он ее в обе щеки. – Я уже вечность вас не видел. Вы выросли и стали красивее матери.
– Ой, ну спасибо. А это мой приятель, Ферди Фитцджеральд, – с гордостью представила Наташа.
– Счастливец.
Джеймс пожал Ферди руку и перевел взгляд с пышущей здоровьем девушки на ее отчаянно бледную, с красными глазами мачеху.
– Как вам нравится перспектива прибавления семейства?
Наташа посмотрела непонимающе.
– Он говорит о Лесси, – врезался в разговор Раннальдини. – А теперь вы, двое, проваливайте отсюда и выпейте в гостиной.
– Я говорил не о Лесси, – безмятежно возразил Джеймс Бенсон. – Разве отец не сказал тебе, что твоя мачеха ждет ребенка?
– Но она же не может, – прошептала чрезвычайно испуганная Наташа и тут поймала горящий взгляд Раннальдини. – Я имею в виду, это великолепно. Это так волнующе, – сказала она странно высоким голосом.
– Мы никому не рассказываем, – мрачно изрек Раннальдини. – Пока работа в Нью-Йорке у нас еще под вопросом. Ну а теперь вы, двое, уходите. Джеймс хочет осмотреть Китти. Не может же он тут торчать весь день.
Наташа казалась такой потрясенной, что вышла, даже не попрощавшись.
– Ну, береги себя, – сказал Ферди, обнимая Китти. Очень обеспокоенный, он боялся оставлять ее.
«Наташа не хочет, чтобы у меня был ребенок от ее отца, – безнадежно думала Китти. – О Господи, еще одно ужасное осложнение».
Раздраженный Раннальдини умчался на телефонный звонок, а когда вернулся после долгого разговора, Джеймс Бенсон уже уходил.
– Ничем не могу порадовать, – сказал ему Джеймс. – Реакции плохие, подавленность почти клиническая. Я ввел ей антидепрессант, а также железо и витамины для поддержки. Но я не могу рекомендовать уж слишком серьезное заключение в одном месте, Раннальдини. Ей нужно куда-нибудь съездить, прилично отдохнуть.
– Это будет, – заверил его Раннальдини, не в силах скрыть почти оргастическое возбуждение. – Этим звонком подтвердили мою работу в филармонии «Нового мира» Это то, о чем я мечтал и над чем работал.
– Ну и отлично, великолепно, – восхитился Джеймс, – блестяще. Но такая поездка слишком тяжела для Китти.
– Это не сильно изменит сценарий.
И тут, совершенно неожиданно, Раннальдини расцеловал доктора в обе щеки:
. – Если вы меня простите, Джеймс, я пойду поделюсь новостью с Китти. Это для нее будет лучшим тонизирующим средством.
Какая победа! Ему хотелось кричать с крыши на весь мир! Да как посмел этот маленький русский выскочка посягнуть на его трон!? Победить должен сильнейший, даже если пришлось факсом посылать анонимно статью из «Скорпиона» о Борисе и Хлое.
– Это будут новые небеса и новая земля, мой цыпленочек, – радостно сообщил он Китти.
Раннее дневное солнце светило ему прямо в лицо, делая его моложе и красивее.
– Мы забудем о старых проблемах, и наш брак будет как новый. Ты будешь в восторге от Нью-Йорка. Он трепетен, как животное.
«В-Нью-Йорке живет Сесилия, – уныло подумала Китти, – и как только она вышибет своего очередного приятеля, то захочет вернуть Раннальдини, ну и меня – как собачку на побегушках. И если я поеду в Штаты и захочу взять с собой Лесси, то ей придется пробыть в карантине шесть месяцев. И приедет Гермиона и останется насовсем, и маленький Козмо будет громить квартиру. Ведь и в Англии они жили в нашем же собственном доме».
– Они так рады, что заполучили меня, – говорил Раннальдини. – Они уже раструбили эту новость по всему миру. На следующей неделе слетаем туда и присмотрим дом. О, черт, – выругался он, когда опять зазвонил телефон. – Ну почему люди не могут оставить нас в покое? Алло, алло.
Его лицо вдруг стало неподвижным, мгновенно потеряв веселье и цвет, и Китти даже подумала, что ему отказали от новой работы. Он слушал пару минут, от случая к случаю вставляя «ci». Потом сказал:
– Спасибо, что дал мне знать. Поговорим позднее, ciao.
Он отключился.
Только тут он дал волю гневу, разразившись потоком романской брани.
– Что случилось? – Китти подхватила на руки сжавшуюся от страха Лесси.
– Тупая глупая сучка, – завопил Раннальдини, – врезалась в какую-то чертову скалу, а мы записали только два акта «Императора».
– О ком ты говоришь?
– О Рэчел. Убилась, слетев с дороги. Китти застонала:
– О, Господи! Бедная Рэчел. Как ужасно. Что же случилось? Тормоза отказали? Ведь не самоубийство же?
Раннальдини пожал плечами:
– Ее нашли сжимающей в руке экземпляр «Скорпиона». Там была статья о том, что Борис возвращается к Хлое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110