Он пошутил по этому поводу. Я засмеялась.— Вот так-то лучше. Помни, дорогая моя, с этого момента я беру на себя опеку, заботу и контроль над тобой и никогда тебя не брошу, как твоя ужасная мать.И он начал целовать меня с безграничной нежностью, пока я не почувствовала, что меня захлестывают волны страстного желания.— Сегодня пятница, — сказал он, скользя своей рукой вниз. — Впереди — целый уик-энд. Нам вообще незачем вставать.Позже он сказал:— Расслабься, дорогая, не надо так стараться. Зачем спешить? Мне действительно хорошо с тобой.А еще позже добавил уже более строго:— Перестань бороться со мной, мы ведь заодно.И вдруг неожиданно это свершилось, и пришло наслаждение. Я снова заплакала, но теперь уже оного, что была счастлива. А он, обнимая меня, говорил и говорил о том, как он меня любит, пока я не уснула.Прошло несколько часов. Меня разбудил рассвет, потому что мы забыли зашторить окна. В огромных окнах, как в рамках, виднелись платаны Холланд-парка. Я заморгала, повернулась и обнаружила, что на меня смотрит Гарэт.Наверное, мне это снилось.Я протянула руку, чтобы дотронуться до его щеки.— Ты мне не снишься? — не веря себе, спросила я.Он улыбнулся.— Нет, если ты не снишься мне.Его глаз почернел, грудь была покрыта ссадинами.— Мне кажется, что я в постели с Генри Купером Купер — полицейский, полисмен (разг.).

, — сказала я. — Никогда не могла подумать, что он окажется таким восхитительным любовником. Как ты думаешь, нельзя ли это повторить?И мы повторили. И это было даже лучше, чем раньше, и я вскрикнула от наслаждения и радости, потому что оказалась в полном порядке.
Когда я проснулась снова, его не было. Я в панике огляделась, и тут увидела пришпиленную к подушке записку: «Ушли с Манки в магазин. Вернемся к одиннадцати. Люблю. Г.»Все еще переполненная происшедшим со мной чудом, завернувшись в полотенце, я отправилась на кухню, где нашла кучу нераспечатанных писем. Я разворошила их. Три из них определенно были написаны женским почерком. Одно от какой-то Мишель из Франции, другое — от Салли с Ближнего Востока, третья не написала своего обратного адреса, но на письме стоял штемпель Тонтона, а внизу было приписано: «Лично».Меня захлестнул ужас. У Гарэта был миллион женщин до меня. Что помешает ему иметь миллион и в будущем? Вчерашние торжественные клятвы могли быть всего лишь уловкой, чтобы затащить меня в постель. Я не могла этого вынести. Я вернулась в спальню и села, дрожа, на постель, чувствуя, как меня затягивает в знакомую пучину ужаса.«Спокойно, — говорила я сама себе, — все в порядке».Зазвонил телефон. Я вздрогнула от испуга. Это была миссис Смит.— Его нет, — сказала я, почувствовав, как все во мне ощетинилось.— Неважно. Просто передайте ему, что все «О'кей».— Передам, — сказала я холодно.Миссис Смит рассмеялась.— Я так рада, что вы, двое, наконец соединились. Он был совершенно невыносимым, после того, как вернулся из этого путешествия на яхте. Просто счастье снова работать с нормальным человеком.— О, — запнувшись, сказала я, — почувствовав, что краснею. — Вы хотите сказать… это было так очевидно?— Да, — ответила она. — Он прекрасный человек. Я думаю, что вам очень повезло, а если вы заглянете за дверь гостиной, то получите еще одно доказательство.Она положила трубку.Я побежала в гостиную. За дверью, лицом к стене, стояли два холста. Я повернула их к себе и изумленно вскрикнула. Это были моя картина с Адамом и Евой и другая — Котман. Все еще не веря, я смотрела на них, и слезы застилали мне глаза.Тут я услышала повернувшийся в замке двери ключ. Раздался быстрый топот ног. Манки, взбежав по лестнице, первый бросился ко мне, но в следующее же мгновение я очутилась в объятиях Гарэта. Манки радостно резвился вокруг наших ног.— Я так боялась, что кто-нибудь из дружков Андреаса доберется до тебя. Аннабел Смит сказала, что после путешествия на яхте ты был прямо, как разъяренный бык, — бессвязно бормотала я. — Ты выкупил мои картины. Это самое лучшее, что кто-нибудь сделал для меня в моей жизни. Когда ты это сделал? — спросила я, когда мы поднимались наверх.— В какой-то день на прошлой неделе. Я не стал их вешать, ты сама решишь, куда. Но Адама и Еву я не повешу над кроватью, чтобы ты не отвлекалась, когда мы будем заниматься любовью.Я вспыхнула.— Ксандр, противный, рассказал тебе об этом.Остановившись у входа на кухню, он поцеловал меня в голое плечо.— Боже, какая ты красивая, Октавия. Ты уверена, что до конца своих дней захочешь быть с «валлийской гориллой»?Он зажал мне рот поцелуем.— Этого Ксандра надо убить, — сказала я, как только смогла говорить, покраснев от злости еще сильней.Он засмеялся.— Да я только дразню тебя.Зазвонил телефон.— Если это снова миссис Смит, она передавала тебе, что ни о чем не надо беспокоиться, — сказала я.Это был Ксандр.Выслушав его, Гарэт сказал:— Отлично. Поговори с Октавией.— Привет, дорогая, — сказал Ксандр очень бодрым голосом.— У тебя все хорошо? — спросила я.— Было довольно тяжело. Рики устроил такой ужасный скандал, что я очень надеялся, что Джоан заработает сердечный приступ. А Памми была просто воплощением стойкости. Она велела им обоим замолкнуть. Полиция прижала этого змея Гвидо, так что все завершилось не так уж плохо. И, должен тебе сказать, — он понизил голос, — все обернулось в итоге очень счастливо: самый очаровательный констебль в угрозыске прекрасно ко мне отнесся.— Ксандр, это ужасно!— Ну, знаешь! Раз ты увела Гарэта, должен же я компенсировать потерю. Послушай, я очень сожалею, но я и представить себе не мог, что тебе надо было раздеваться, чтобы достать мне те деньги.Когда я закончила говорить, Гарэт был занят тем, что жарил яичницу с беконом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61