— А разве нет?— Джереми, дорогой, — застрекотала Гасси, — Это Октавия Бреннан. Мы учились вместе в школе, в одном классе, правда не очень долго. Октавия сделала нечто совершенно ужасное: съела одно из яблок, предназначенных для церковного праздника урожая, и ее исключили. После этого жизнь здорово поскучнела!— Могу себе представить, — произнес Джереми Уэст.О, какой вымученной была его улыбка!— А это Чарлз Марчини, — в свою очередь представила я.Чарли загадочно кивнул. Со своей физиономией мексиканского бандита, в замшевом костюме цвета молодого лосося и темно-серой рубашке, он выглядел одновременно зловеще и эффектно. Любой девушке было бы не стыдно появиться в его обществе.— Почему бы нам всем не выпить? — спросила я, не обращая никакого внимания на последовавший от Чарли злобный пинок.Гасси взглянула на Джереми.— Почему бы и нет? — ответила она.Он кивнул.— Чарли, попроси официантку поставить дополнительные стулья, — сказала я.— Что вы пили? — мрачно спросил Чарли.— Шампанское, — сказала я, — они празднуют.— Мне уже хватит, я и так навеселе, — сказала Гасси. — Можно мне оранжад?Я давно заметила, что она опьянела.— А ты будешь шампанское? — спросил Чарли, обращаясь к Джереми.— Я предпочел бы виски. Разреши мне заплатить за этот заход.Чарли покачал головой и подозвал официантку.— Вы действительно сегодня помолвлены? — спросила я.— Вчера, — ответила Гасси, поправляя бретельку лифчика на белом пухлом плече.— А кольцо у тебя уже есть?— Да, Красивое, правда?Она продемонстрировала руку с короткими, похожими на обрубки, пальцами, в жизни не видавшими маникюра. На среднем пальце сверкало старинное кольцо — тонкая золотая косичка в обрамлении рубинов и жемчуга.— Джереми выбирал.Естественно, он выберет что-нибудь нежное, вроде этого. Любой из моих воздыхателей подарил бы мне бриллианты или сапфиры величиной с яйцо чайки, не меньше.— Великолепное, — сказала я, взглянув сквозь прядь волос на Джереми. — Счастливая ты, Гасси. Не так часто встретишь в наше время красивого мужчину с изысканным вкусом.Чарли, делающий заказ, пропустил это замечание мимо ушей. Джереми слегка покраснел.— Правда ведь, он красивый? — вздохнула Гасси. — Я стараюсь время от времени ущипнуть себя, чтобы убедиться, что мне это не приснилось и он действительно выбрал такую клячу, как я.— Когда вы обе закончите обсуждать меня, как породистого быка… — беззлобно начал Джереми и поправил Гасси выбившуюся прядь.Принесли напитки.— О, огромное спасибо, очень любезно с вашей стороны, — произнесла Гасси, лучезарно улыбнувшись Чарли.Я сразу вспомнила, как она всегда до смешного рассыпалась в благодарностях за каждый пустяк.— Какой красивый костюм, — добавила она с завистью. — Джереми выглядел бы в таком божественно, но он такой старомодный.Я ждала, что Чарли поморщится, но этого не произошло. Вместо этого он начал рассказывать ей о своем магазине. Это была еще одна ее особенность. Ей всегда удавалось вызывать людей на откровенность и при этом производить впечатление заинтересованного слушателя.Я устремила на Джереми долгий загадочный взгляд. Он первый опустил глаза и отпил виски.— Совсем другое дело. Я никогда не был в восторге от шампанского.— А я люблю выпить шампанского за завтраком, — сказала я. — Когда ваша свадьба?— Мы предполагаем в ноябре.— В ноябре? Зачем же так долго ждать?— У меня в данный момент финансовые проблемы, которые мне не хотелось бы навешивать на Гасси.Насколько я помнила у Гасси имелись какие-то собственные средства.— Чем ты занимаешься?— Я в издательском бизнесе. Редактор. И немного пишу сам.— Что именно?— Стихи, иногда критические статьи, разные обозрения. Этим особенно не заработаешь.Он и в самом деле был похож на поэта с синими глазами и длинными светлыми волосами. В то же время он не казался изнеженным. Его рот и подбородок свидетельствовали о твердом характере. Я достала сигарету. Он поднес зажигалку. Прикрывая огонек, я задержала его руку, поглядывая на него из-под ресниц. Он безусловно чувствовал, что между нами возникло некое электрическое поле. Он спрятал зажигалку.— Почему тебя назвали Октавией?— Я родилась двадцать пятого октября. Моя мать уже оставила к тому времени моего отца и была по уши влюблена в другого. Меньше всего она испытывала радость от моего появления на свет и не собиралась утруждать себя поисками подходящего имени. Поэтому она и назвала меня в честь месяца моего рождения. Дурацкое имя.— Красивое имя и тебе идет. Твоя мать потом вышла замуж за того, в кого была влюблена?— О нет, совсем за другого, потом еще за одного, потом еще. Мой отец тоже был женат дважды. Он уже умер. А сводным братьям и сестрам я и счет потеряла.— Должно быть, тебе было нелегко. У меня тоже семья неблагополучная, но не до такой степени. Ты встречаешься со своей матерью?— Редко. В основном, когда она приезжает в Лондон. Мне трудно заставить себя ездить к ней: ненавижу сцены. Сейчас она в подавленном состоянии. Стареет, и на нее все чаще находят ужасные приступы сентиментальных воспоминаний о моем отце, что приводит в бешенство ее нынешнего мужа.Сколько нежности и сострадания было сейчас в его глазах, и какие невероятно длинные у него ресницы!— Прости, — сказала я, стараясь говорить тем слегка прерывистым и осевшим голосом, который я вырабатывала годами. — Я не хотела утомлять тебя подробностями моей семейной истории. Обычно я не распространяюсь об этом.Ложь. На самом деле это был первый этап разработанной мною стратегии обольщения — дать почувствовать, что мне необходимо покровительство.— Я польщен тем, что ты поделилась со мной, — проговорил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61