— В следующий раз, когда я буду устраивать какой-нибудь детский праздник, приглашу тебя вместо фокусника, — сказала я.Гасси, которая буквально корчилась от смеха, вскочила на ноги.— Посмотрю, как там Джереми, — выдавила она.Я уткнулась в книгу. Это была биография Мэтью Арнольда.— Все еще нажимаешь на культуру? — с изумлением спросил Гарэт. — Существует только одна строфа, милая моя, которую тебе следует читать и хорошо усвоить.— Какая строфа?Кто был хоть раз влюблен,Но угадать не смог,Чем кончится любовь,Тому лишь сужденоУзнать одни страданья.— Откуда это?— Из твоего, вроде бы любимого, Джона Донна.— Должно быть, он написал это в свой выходной день, — раздраженно сказала я.Мимо нас проплыла еще одна яхта, на палубе которой в одиночестве загорала какая-то хорошенькая брюнетка. Гарэт свистнул ей молодецким посвистом. Она обернулась и улыбнулась ему, обнажив большие зубы. Гарэт улыбнулся в ответ.— Ты прекратишь? — резко сказала я. — Забыл примету? Денег не будет.Сквозь полузакрытые глаза я видела, как мимо меня проплывал темно-зеленый мир. Тень от деревьев падала на оливковую зелень воды и темно-желтые блики на ней. Мы проплыли мимо насыпи, на которой огромными буквами была выведена надпись: «Осторожно. Плотина. Держитесь на расстоянии».— Некоторым следует держаться на расстоянии вовсе не от плотин, — заметил Гарэт.За плотиной водная гладь была густо покрыта пеной, пузырьки которой переливались всеми цветами радуги.— Какая красота! — воскликнула я.— Мыльная пена, — прокомментировал Гарэт.Я бросила на него уничтожающий взгляд и включила свой транзистор. С тех пор, как я встретила Джереми, я перестала слушать поп-музыку, но неожиданно натолкнулась на трансляцию какой-то известной оперы, где надрывались тенор и сопрано, хотела переключиться, как тут вмешался Гарэт.— Ради бога, выключи этот кошачий концерт, всех водяных крыс распугаешь.Тут ему назло я запустила звук на всю мощность, совершенно разрушив мирную атмосферу дня. Опера агонизировала с три четверти часа, пока, наконец, не закончилась.— Что это было? — прокричала Гасси от штурвала.— «Дон Карлос», — ответила я.— Как здорово! Твой любимый, да, Гарэт? Сколько раз ты его слушал?Ну и змея! Крыса! Насмешник проклятый! Задыхаясь от злости, я отвернулась и сделала вид, что задремала.Я лежала, одурманенная солнцем, как вдруг услышала голос Джереми.— Октавия! Ты спишь?Я открыла глаза. Воздух дрожал от зноя. Я лениво улыбнулась. И по доносящемуся до меня хохоту Гарэта и Гасси поняла, что они на другом конце яхты.Джереми присел возле меня.— Тебе надо быть поосторожней с солнцем. С такой светлой кожей, как у тебя, можно обгореть.— Можешь натереть меня маслом, — предложила я, протянув ему пузырек с маслом для загара и переворачиваясь на живот. Он плеснул себе чуть-чуть на ладони и начал натирать мне спину. Сладостно изгибаясь, я произнесла:— О, какое блаженство! Как бы я хотела иметь покорного раба, чтобы он натирал меня так все время. Натри мне посильней ноги, — безжалостно добавила я.У него перехватило дыхание.— Ты не мог бы расстегнуть мне купальник: не хочу, чтобы на спине была белая полоса.Его руки так дрожали, что он едва справился с застежкой.— Спасибо, — сказала я, когда он закончил. Повернув голову, я посмотрела на него.День разгулялся на славу. Мы плыли теперь вдоль ольховых и ивовых рощ. Вдали, среди яблонь, дремали розовые домики фермеров. За холмом показался белый шпиль сельской церкви. Самолет пролетел, прочертив в небе серебристый след.— Каким далеким здесь все кажется, — проговорила я. — Даже не верится, что на следующей неделе в это время я буду в Марбельи.Жуя травинку, Джереми приподнялся на локте.— Да?— Да. А потом через неделю на Сардинии, а потом, я думаю, полечу на Бермуды на все лето.— На Бермуды? Зачем?Я решила поиздеваться над ним.— Затем, что один мой хороший знакомый страшно хочет, чтобы я присоединилась к нему. Он был настолько щедр, что даже прислал мне авиабилет.— Тебе не надоело быть все время на содержании мужчин?— Кто сказал, что я на содержании? Я столько же и отдаю, сколько получаю. К тому же, разве это не естественно для того, кого в раннем детстве отверг собственный отец, подыскивать себе другого, предпочтительно солидного папочку и играть с ним, пока он тоже не отвергнет тебя?— Тебе никогда не хотелось остановиться на ком-нибудь одном?— Уже нет, — я сделала паузу, стараясь, чтобы голос слегка задрожал. — Нет, с тех пор, как Тод погиб в начале этого года.— Гасси рассказала мне. Я очень сожалею.Над нами порхала желтая бабочка.— Вот так и я, — сказала я, показав на нее, — вечно порхаю по жизни.— Так что, ты действительно гонишься за жизненными благами, — горько произнес Джереми, — переходя от одного плейбоя к другому, роняешь себя, только для того, чтобы эти блага сохранить.— Ты говоришь словами Гарэта, — сказала я сквозь зубы. — Это и не смешно, и не соответствует действительности.— Возможно. Сейчас ты имеешь столько норковых шуб и золотых браслетов, сколько хочешь. А что будет, когда твоя красота поубавится, а с ней и интерес мужчин к тебе? Ты знаешь, как заканчивают такие женщины, как ты, если вовремя не остановятся? Чтобы избежать одиночества, они делаются все уступчивей и уступчивей, пока не превращаются в старых ведьм, над которыми все потешаются.— Почему ты мне все это говоришь? — раздраженно спросила я.— Это совершенно естественно, — сказал он тихо, — потому что, как бы я не пытался, я никогда не смогу дать тебе все это.— Гарэт может, — сказала я.— Между вами было что-нибудь прошлой ночью? — резко спросил он.— Мне странно, что ты задаешь этот вопрос, зная репутацию Гарэта и считая меня такой пропащей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61