— Нет, я не могу, — выпалила она.
— Перестань, — сказал Матт. — Повернись, я тебя намажу.
Имоджин закрыла глаза и повернулась лицом к горячему солнцу, которое ослепило ее. Она поспешно прикрыла грудь, сложив руки.
— А ну-ка, — сказал Матт. — Дай я на тебя посмотрю.
— Он, пожалуйста, не надо, — пробормотала Имоджин, — я такая страшная.
— Замолчи, — сказал он, осторожно отводя вниз ее руки. — Ты слишком долго скрывала лучшее свое достояние. Ники был совершенно прав в своем мнении о твоих грудях.
Когда его руки начали восхитительно скользить по ее животу, она почувствовала, как у нее перехватило дыхание и во рту стало сухо. Она открыла глаза и увидела, что он лениво улыбается ей. Тяжелые оливковые веки почти совсем закрывали его темно-зеленые глаза. Сердце у нее застучало, как запушенная на предельную скорость сушильная машина. Весь пляж вдруг сократился до размеров небольшой комнаты.
— Остальное я намажу сама, — сказала она запинаясь и, выхватив у него из рук тюбик ambre solaire поспешно смазала себе груди.
— Больше можешь не бояться солнечных ожогов, — сказал Матт, рассмеявшись.
— Сейчас меня беспокоят не солнечные ожоги, — пробормотала Имоджин, метнувшись, чтобы достать верх своего бикини. — Я иду купаться.
— Ух, ух! — удержал ее Матт, — не теперь же, когда я только что тебя намазал. Сосредоточься на загаре.
Он взял вечернюю газету и вскоре сказал с досадой:
— Вот черт! Прошлой ночью Браганци с герцогиней были в театре в Марселе. И отчего я там не оказался!
Если его совершенно не тронуло, что я лежу рядом с ним наполовину голая, подумала Имоджин, тогда, наверное, все в порядке. И она робко огляделась вокруг. В нескольких ярдах от них какой-то немец приятной наружности сладострастно втирал мазь в огромные груди своей подруги. Господи, это же жизнь, подумала Имоджин, и напряжение постепенно стало проходить.
Так они лежали довольно долго, и когда грудь Имоджин и поверхность моря приобрели цвет червоного золота, Матт посмотрел на часы.
— Эге, время-то позднее. Нам лучше поспешить обратно.
Они катили в музыкальном настроении. Из радиоприемника гремела Пятая симфония. Матт на крутых поворотах дороги вел машину как партнершу в вальсе. На голове у него была помятая панамка, прикрывавшая глаза от солнца. Его густые рыжеватые волосы выгорели отдельными прядями, белые зубы сверкали на бронзовом лице.
Господи, он божественно хорош. И как это я могла считать его некрасивым, подумала Имоджин.
— Какой замечательный день, — сказала она, с удовольствием потягиваясь. — И мои божественные обновки. Ты добр ко мне, Матт.
Он повернулся и посмотрел на нее с одобрением.
— Теперь Ники не сможет держаться от тебя в стороне.
Ники! Она вздрогнула, как от толчка. Ужасно, что она уже несколько часов о нем и не вспоминала.
Глава одиннадцатая
Когда они подъехали к гостинице, их встретили мрачные лица.
— Где это вы пропадали? — резко спросила Кейбл.
— Развлекали друг друга на пляже в Сен-Тропезе, — сказал Матт.
Ники и Джеймс, разинув рты, смотрели на Имоджин, которая, выйдя из машины, стояла на улице в своем бикини, и волосы струились у нее по спине.
— Черт возьми! — благоговейно произнес Джеймс, — ты прямо как одна из девиц на автомобильной выставке.
— Кажется, Матт играл в Пигмалиона, — ледяным тоном процедила Кейбл.
— И довольно успешно, ты не согласна? — спросил Матт, глядя на Имоджин.
— Она смотрится потрясающе, — сказал Джеймс. — Выпьем?
— Мы натолкнулись на Антуана Делатура, он как всегда безумствует. Собирается вечером быть здесь. Как водные лыжи, дорогая? — поинтересовался Матт у Кейбл. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, но она резко отстранила его рукой и бросила какое-то замечание, которое, кроме него, никто не услышал.
Выпрямившись, он посмотрел на нее.
— Вот эти твои милые штучки и привязывают меня к тебе, — сказал он вполголоса.
— Ивонн плохо себя чувствует, — сказал Ники, продолжая разглядывать Имоджин. — Ее обожгла медуза.
— Ого, — сказал Матт озабоченно. — Выживет ли бедная медуза?
Джеймс попытался изобразить обиду, но это у него не получилось.
— Она хочет, чтобы я всю ночь за ней ухаживал, — пожаловался он. — Я бы дал ей какие-нибудь болеутоляющие таблетки, но не смог добиться толку от скотины-аптекаря.
— Я ей кое-что дам, — сказал Матт. — Пока закажи нам чего-нибудь выпить. Я скоро вернусь.
— Сначала она сказала, что от меня воняет чесноком, потом, что я не должен был к ней прикасаться из-за того, что она обожгла кожу на солнце, а теперь еще это. Ничего себе отпуск. — Джеймс, казалось вот-вот заплачет.
Ники обратился к Имоджин.
— Ты выглядишь бесподобно, — заявил он и стал рассказывать ей про катание на водных лыжах, обшаривая взглядом ее тело, как при первой их встрече. У Кейбл был такой грозный вид, что Имоджин обрадовалась скорому возвращению Матта.
— Вот держи, — сказал Матт, протягивая Джеймсу пузырек с зелеными таблетками. — Но скажи Ивонн, чтобы не глотала их слишком много. Они дух вон вышибают.
— Огромное спасибо, — сказал Джеймс, тут же кинувшись в гостиницу. Через пять минут он вернулся улыбающийся во весь рот.
— Это что за средство такое? — поинтересовался он. — Она вырубилась, как будто выключатель нажали.
— Леденцы, — сказал Матт, — Я купил их в кондитерской за углом и выбрал из них зеленые.
Кейбл была единственной, кто не присоединился ко всеобщему хохоту.
— Пойду переоденусь, — сказала она.
— Я тоже, — решительно заявил Матт.
На почтительном расстоянии от них Имоджин видела, как Матт последовал за Кейбл в их номер.
— Когда ты перестанешь портить всем отпуск?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72