— Вы смотритесь великолепно, — сказал он, обходя ее кругом.— Вы тоже выглядите неплохо.На нем был темно-серый костюм с красной шелковой рубашкой.— Вам нравится? — он был польщен. — Мой портной закончил его только в понедельник, поэтому я и не мог пригласить вас на прошлой неделе.Снаружи их ждал «астон-мартин». Из стереопроигрывателя неслась музыка, обогреватель был включен на полную мощность. Когда они тронулись, Белла незаметно опустила стекло. Ей не хотелось, чтобы от духоты у нее раскраснелось лицо.Когда они остановились у светофора, Руперт, обернувшись, улыбнулся ей и сказал:— Вам не следовало заставлять меня так долго ждать встречи с вами. Я так истомился, что стал невыносим для окружающих.Даже в гуще аудитории первого представления, где бриллианты сверкали инеем, каждый оборачивался в их сторону. Руперт был, по-видимому, знаком со многими, но только кивал, а поболтать не останавливался.Не прошло и пяти минут после поднятия занавеса, как Белла поняла, что Вагнер — это не для нее. Все эти величественные мужчины и женщины вопили, вытягивая из себя все жилы. Она заглянула в программу и с ужасом узнала, что ей предстоит выслушивать этот кошмар целых три акта.Первый акт она решила все же как-нибудь вытерпеть. Это было странное ощущение — находиться по другую сторону занавеса.— Ну как? Вам нравится? — спросил Руперт, пробившись к ней с напитками в антракте.— О, чудесно, — с энтузиазмом солгала она.Руперт поглядел на нее с сомнением.— Ну, не знаю, это какой-то жуткий шум. Как только вам надоест, сразу же скажите, и мы уйдем.Две серьезного вида женщины с уложенными на голове косами в ужасе обернулись в его сторону.В течение второго акта Руперт становился все нетерпеливее, однако он успокоился, когда на сцене появилась Брунгильда.— На вид вылитая моя мать, — громко прошептал он Белле, и она прыснула со смеху.Какая-то толстая женщина перед ними обернулась и гневно шикнула на них. У Руперта затряслись плечи. Белла упорно старалась смотреть прямо перед собой, но так и не смогла удержаться от хихиканья.Через минуту Руперт сказал:— Послушайте, может быть, уйдем?— Но мы не можем уйти посреди действия.— Будьте добры, потише, — прошипела толстая женщина.— Моя жена плохо себя чувствует, — сказал ей Руперт и, взяв Беллу за руку, потащил, ее по ряду, наступая всем на ноги.Выйдя из театра, они посмотрели друг на друга и взорвались хохотом.— Кошмар! — сказал он. — Я хотел произвести на вас впечатление, пригласив на первое представление, но похоже оно будет и последним.Когда они шли между капустных листьев и гнилых яблок, оставшихся от рынка в Ковент-Гардене, он взял ее за руку.— Вознаградим себя за это хорошим ужином.Ужинали они в Сохо, в очень дорогом, как поняла Белла, ресторане. Меню с обложкой алого бархата с золотыми кисточками, розовые лепестки в чашках для мытья рук. Они сидели рядом на красной бархатной банкетке как на последнем ряду в кинотеатре.— Что вам заказать? — спросил Руперт.— Что угодно кроме селедки.Он засмеялся.— А почему не селедку?— Когда я была ребенком, мать заставляла меня ее есть. Однажды меня заперли в столовой на двенадцать часов.Руперт был поражен.— Мне никогда не приходилось есть что не по вкусу.— Тут хорошее место, — сказала Белла.— Это прибежище моего отца. Он говорит, что это единственное место в Лондоне, где никогда не встретишь знакомых.— Руперт, дорогой! — у их стола застыла красивая женщина с широко поставленными темно-синими глазами.— Лавиния, — он встал и поцеловал ее, — как было на Ямайке?— Чудесно. Не знаю даже, зачем я только домой вернулась.— Ты не знакома с Беллой Паркинсон?— Нет, не знакома. Как поживаете? — она осторожно посмотрела на Беллу. — Я, конечно, читала о вашей игре. Макбет, кажется? Мне надо посмотреть вас на сцене.Она повернулась к Руперту и спросила как-то слишком небрежно:— Как Ласло?— В Буэнос-Айресе.— Вот почему он не позвонил, — проговорила она с облегчением. — Когда он возвращается?— Где-то на следующей неделе.— Ну, передай ему от меня привет и скажи, чтобы позвонил мне, пока у меня не сошел загар.Она отчалила, чтобы присоединиться к своему эскорту в другом конце зала.— Красивая, — вздохнула Белла, любуясь ее ногами в элегантной обуви. — Она кто?— Подружка Ласло.— А он кто?— Мой кузен, — Руперт понизил голос. — Кажется, Ласло пожаловался, что у нее слишком маленькая кровать, так она пошла в Хэрродс самый дорогой универмаг в Лондоне

и купила кровать втрое больше по размеру.— Она от него без ума. Он привлекательный?— Для женщин да. Я знаю его слишком хорошо. Мы вместе работаем.— Где?— Банковское дело. У нас банк в Сити. Но в основном наш бизнес связан с Южной Америкой. Мой отец председатель компании, но дела ведет Ласло.— Вы сами немного похожи на латиноамериканца.— Мой отец из Южной Америки. А мать, увы, чистая англичанка. В следующую пятницу она, к моему великому несчастью, возвращается. Хоть бы кто-нибудь угнал ее самолет. Она занимается слепыми, глухими, голодающими и всякой другой благотворительностью, в какую только может сунуть свой нос. Увы, в сердце у нее нет ни капли доброты. Вся жизнь ее посвящена сидению в разных комиссиях и моему отцу. — Он посмотрел на Беллу. — А у вас какие были родители?У Беллы вспотели ладони. Она быстро сказала:— Отец был библиотекарем. Но он умер, когда я была еще младенцем, и матери пришлось пойти на работу школьной учительницей. Мы всегда были страшно бедными.Бедными, но порядочными. Она так часто рассказывала эту фальшивую историю, что сама почти поверила в нее.Им подали первое блюдо — средиземноморские креветки и большая чашка майонеза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51