Иногда ей хотелось быть похожей на Зои, которая, хоть и жила в том же маленьком мирке, что и Таш, все же вела интеллектуальную жизнь. Таш часто заставала подругу за просмотром литературной газеты или искусствоведческого журнала, в то время как остальные обитатели фермы с воодушевлением смотрели боевик. Таш понимала, что потихоньку деградирует. Построив воздушный замок, принадлежавший только ей и Найлу, она не захотела видеть, как он рушится, и сбежала в конюшню.
Через час Найл оторвался от книги и упрекнул невесту в том, что она не убрала крем для загара в тень.
– Последним им пользовался ты, – напомнила Таш, отгоняя назойливую муху.
– В таком случае ты должна чаще его втирать, – проворчал Найл. – Или ты сгоришь.
– Я загораю медленнее, чем ты.
– Но у тебя больше родинок, и это опасно. – Он вздохнул и снова взял книгу.
– Когда-то мои родинки нравились тебе, Найл. – Таш обиженно уставилась на голубое дно бассейна.
– Все равно, ты не должна рисковать: так можно заработать рак кожи.
Еще через двадцать минут Таш сломалась.
– Пожалуйста, перестань теребить бакенбарды, – попросила она. – Это меня бесит!
– Мне жарко.
– Тогда сбрей их.
– Мне они нравятся.
– Отлично, но тогда перестань их теребить. Найл отвернулся и уставился в книгу.
Через несколько минут он отбросил ее в сторону:
– Перестань!
Задремавшая было Таш подскочила на надувном матрасе.
– Что случилось? – ворчливо спросила она. В воздухе витал запах лимонов и эвкалипта.
– Так вздыхать! – Найл тоже сел и уставился на невесту сквозь темные солнцезащитные очки.
– Прости. – Таш снова забралась на матрас. – Я заснула.
– Вот именно. Ты всегда так вздыхаешь во сне.
– Ты никогда раньше не говорил мне об этом!
– Но ты же спала.
Таш раздраженно почесала коленку и предпочла ретироваться в бассейн. В спешке она прыгнула неправильно и больно ударилась животом о поверхность воды, обрызгав Найла и его драгоценную книгу.
Когда она вынырнула, жених настороженно смотрел на нее, взобравшись с ногами на матрас.
– Ну что? – проворчал он, глядя, как Таш выбирается из бассейна по скользкой лесенке.
– Не понимаю, о чем ты спрашиваешь. – Она накинула халат и огляделась в поисках свободного сиденья.
– Ты специально выводишь меня из себя? – Найл сдул челку с глаз и уставился на невесту. – Что дальше?
Сердце Таш застучало. Найл перестал делать вид, что не замечает ее, значит, можно начать разговор. Девушке не хотелось заводиться и давать волю эмоциям, но у нее не было терпения и спокойствия Зои. Таш казалось, что сейчас она способна выложить жениху все, что накипело, вплоть до мелочных придирок вроде постоянно поднятого стульчака в туалете.
– Я не хочу ссориться с тобой, Найл, – она старалась говорить спокойно. – Но ты стал таким грубым и необщительным. Мне это не нравится.
– Я такой же, какой и раньше, – возразил Найл. – Это ты изменилась, стала злой и раздражительной.
– Мне сейчас нелегко! – Она сморщила лоб.
– Мне тоже! – Он в точности повторил ее движение. Несколько минут оба молча смотрели друг на друга.
Таш хотелось, чтобы Найл снял темные очки: из-за них казалось, что ее взгляд проваливается в две черные пропасти.
– Ты больше не обращаешь на меня внимания, – начала она, понимая, что не сможет удержаться от упреков.
– То же самое можно сказать про тебя!
– Мы больше не живем одной жизнью, мы как будто существуем в разных мирах. – Таш вытащила из пачки сигарету. – Я боюсь людей, с которыми ты работаешь, Найл, они надменные, самовлюбленные и эксцентричные. Если они так нравятся тебе, не понимаю, как ты можешь любить меня.
– Не смей так говорить о моих друзьях! – Он тоже схватился за сигарету. – Твои не лучше – жуткие снобы и грубияны.
Таш сделала глубокий вдох:
– Возможно, ты и обо мне так думаешь.
Он не ответил, подтвердив тем самым ее опасения. Теперь пути назад не было.
– Нам не стоит жениться, – прошептала она.
– Похоже на то. – Найл вздрогнул и затянулся сигаретой. Было слышно, как звонко хохочет Полли, играя с отцом в пятнашки.
Какое-то время оба молчали, понимая, что высказали вслух то, о чем говорить раньше не считали возможным. Теперь, когда был сделан первый шаг, следовало продолжить разговор, болезненный для обоих.
Никто не хотел его начинать. После тяжелой паузы Таш поняла, что это придется сделать ей. Найл в таких случаях был ужасным трусом.
– Я думаю, мы должны поговорить, пока ты не утопишься в «Бушмиллсе», а я не выкурю всю пачку «Кэмел лайт», – грустно произнесла она. – Мы оба сейчас несчастны. Так не может дальше продолжаться.
Найл вздохнул, и этот вздох был таким шумным и долгим, что Таш забеспокоилась: не проткнули ли они случайно надувной матрас? Потом Найл не то рассмеялся, не то всхлипнул и снял очки. Он долго тер глаза, не зная, как выразить все, что так долго в нем копилось и мучало его.
– Ты любишь меня, Таш? – Он смотрел на нее огромными, несчастными глазами.
Она ни минуты не медлила с ответом:
– До безумия! Ты самый добрый, интересный, веселый и талантливый человек из всех, кого я знаю.
Его лицо прояснилось.
– Я тоже люблю тебя, Таш. Ты самая любящая и нежная на целом свете. – У него на глазах выступили слезы.
– Тогда почему мы так мучаем друг друга?
– Потому что, – засмеялся Найл, – любовь слепа. – Он наклонился и снял лепесток, прилипший к ее ноге.
Теперь они с надеждой смотрели друг на друга. Таш хотелось раствориться в его объятиях, но что-то сдерживало ее. Между ними словно бы возникла высокая пуленепробиваемая стена, которую не могла разбить даже стрела Купидона. Таш любила Найла, но больше не хотела быть с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107