Джуди засмеялась, встала и послала ему воздушный поцелуй.
– А теперь будь добр, спустись к нам и познакомься с Джеем. Он сейчас живет в квартире вместе с Джуно.
Джуно приподнялась, чтобы обнять отца.
– Хорошо выглядишь, киска, – Говард охватил ее лицо худыми пальцами и посмотрел ей в глаза. – Цветок лотоса благоухает, не так ли?
– Брось ты эту восточную чушь, па, – Джуно нежно поцеловала его в нос. – У меня все в порядке. А ты прекрасно написал о дельфинах, мне очень понравилось. Это Джей – он поменялся квартирами с Шоном.
– Рад познакомиться с тобой, Джей, – Говард дважды пожал Джею руку, а потом похлопал его по спине, словно оценивая исходившее от того космическое излучение. Такой мошной ауры он не встречал уже многие годы – а точнее с 1969 года, когда общался с Джимом Моррисом.
Джей смотрел на Говарда скептически. Невероятно высокий, тощий и бородатый, Говард выглядел, как помесь Бернарда Шоу с Дон-Кихотом.
На нем была потертая рубаха и шорты, из которых выглядывали худые, как тростинки, ноги. Несмотря на хипповые фенечки – браслеты из бисера, плетеные сандалии, амулет на кожаном ремешке, он имел необычайно величественный и аристократический облик, который многим людям внушал трепет, хотя манера общения у него была невероятно доброжелательной и проникновенной.
– Надеюсь, моя дочь еще не окончательно свела вас с ума, – засмеялся Говард, слегка подталкивая Джуно локтем. – Мы прожили с ней под одной крышей восемнадцать лет, но так и не привыкли к ее фокусам, – он пристально посмотрел на Джея.
– У нас с ней нет никаких проблем, сэр, – ответил Джей.
– Говард, включи нам какую-нибудь подходящую рождественскую музыку, под которую нам будет приятно ужинать, – сказала Джуди.
– Сейчас поищу, пуделек.
– У бедного Говарда это шестой рождественский обед с мая месяца, – Джуди повела всех в столовую. – Я проверяю на нем новые рецепты. Сегодняшнее меню – его любимое, поэтому, если что не понравится – все претензии к нему. Триона, ты сядешь слева от Говарда, я справа, а Джей и Джуно вот здесь, – она указала на два стула, стоявших друг против друга чуть поодаль от остальных, словно после ужина им предстояло отправиться в общую спальню.
Длинный стол являл собой произведение искусства. В ход пошло фамильное серебро Гленнов. Чувствовалось, что, изобретая новые приемы декорирования стола, которые «телезрителям должны понравиться», хозяйка дала большую волю фантазии. Джуди славилась своим интересом к разным национальным традициям, любовью к спиртному и неизменной экстравагантностью. Ее кухня считалась весьма изысканной, зато стиль сервировки стола – воплощением английского юмора. В ее программе существовал обычай на каждое Рождество украшать стол в какой-либо местной традиции. В этом году она разрабатывала шотландскую тему. Все было в клеточку: салфетки, скатерть, открытки и петарды – все из шотландки. Толстые церковные свечи торчали из горшков, заполненных галькой и обтянутых шотландкой. В кувшине изо льда стояли побеги вереска и розмарина, а в воде плавали ароматические лепестки и кубики льда с вкраплениями разноцветных бусинок. Центр стола занимал большой шар, покрытый ягодами и листьями, сбрызнутыми серебряным спреем и кое-где перехваченными ленточкой из шотландки.
Неожиданно комнату заполнили дикие звуки, которые неслись из колонок мощнейшей стереосистемы наверху: призывный вой рогов в сочетании со скрипом крышек мусорных баков.
– Нашел потрясающую запись северных гимнов, – пояснил Говард, присоединившийся к небольшому обществу. – Один знакомый парень для своей докторской диссертации восстановил звучание музыки первобытных племен, населявших Европу. Чуть-чуть сложновато для восприятия, но это только поначалу.
Тем временем скрип мусорных баков сменился ревом больной коровы.
За ужином Джуди Гленн в очередной раз доказала, что ее рецепты заслуженно пользуются такой славой. Разговор непринужденно перескакивал с семейных анекдотов на политику. Под аккомпанемент северных гимнов, патетичность которых неуклонно возрастала вместе с громкостью, Говард умеренно флиртовал с Трионой, а Джуди с Джеем, но по-настоящему активно чета Гленнов флиртовала друг с другом, предчувствуя недельную разлуку.
Джуно окунала устриц в соус из зеленого перца и думала, что лучше бы еда была менее возбуждающей.
Между тем Джуди рассказывала Джею, как она изобретает свои рецепты.
– Главное – простота. Я краду новейшие идеи у ресторанов, которые занимают верхние строчки в рейтинге Мишелина, и извращаюсь как могу, чтобы упростить их до общедоступного уровня. Шеф-повары главных лондонских ресторанов считают меня чудовищем, но их мнение меня мало волнует: их книги далеко отстают от моих в списках бестселлеров.
– Пьяный гусь! – торжественно возвестила она десять минут спустя.
Основное блюдо всегда считалось коньком Джуди Гленн. На этот раз им оказался жирный гусь, фаршированный вымоченными в Кальвадосе абрикосами, орехами и целыми головками лука шалот. Джуди очень сокрушалась из-за того, что гусь был мороженым и, конечно, не шел ни в какое сравнение со свежим, специально откормленным декабрьским гусем, но даже деревянный стол, казалось, издал вздох изумления, почуяв запах, исходивший от этого гуся. К гусю подавалось пюре из картофеля и пастернака с большим количеством сливок и необычайно нежный соус из кислых яблок. Кроме того, на столе появился мясной рулет под соусом из слив и портвейна, а вместе с ним клюква со специями, жареный хрустящий картофель, гора обжаренного в масле сельдерея, маленькие морковки, глазированные в анисовой карамели, и брокколи в румяных шляпках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152