– Голос Клейбурна звучал с укоризной.
Мэтт спокойно посмотрел ему в глаза.
– Нет, сэр, пока не объяснил. Честно признаюсь, не понимаю, какое отношение имеет поступок Паолы к моей работе и должности в фирме. Это дело сугубо личное.
– Если наши клиенты узнают, что мы столь легкомысленны, это им не понравится.
– Мои клиенты не подумают, что я легкомысленный, это уж точно, – вслух размышлял Мэтт.
– Послушай, Мэтт. – Голос Клейбурна звучал задушевно. – Я тоже когда-то был молод, как ты можешь догадаться. Но осторожность всегда необходима. Я не хочу намекать на то, что твоя репутация юриста как-то пострадает, просто во всем следует знать меру. Зачем дразнить гусей?
Мэтт понимал, что Оскар Клейбурн домогается его согласия. Но не хотелось так легко сдавать свои позиции.
– Рори Себастьян тоже не без греха. Но никто ему и слова не говорил. Почему же мне сразу упрек?
С минуту Клейбурн сидел молча, потом сказал:
– Рори Себастьян никогда не станет старшим партнером. Он слишком беспечен и безответствен. И не настолько умен, как ты, Мэтт. Ты блестящий юрист и компетентный правовед. Твое будущее не вызывает сомнений. Все, что тебе нужно, – это продолжать свою карьеру так, как ты ее строил до этого. Работай усердно, держи нос по ветру, женись, займи ив обществе и в фирме подобающее место. – Он улыбнулся. – Вот мой тебе добрый совет.
Мэтт стиснул зубы. Ему хотелось сказать, чтобы Оскар Клейбурн катился со своими советами куда подальше.
– Я понимаю, что ты сейчас зол, Мэтт, но подумай о моем совете. Это все, о чем я тебя прошу.
И все последующие дни Мэтту пришлось размышлять над услышанным.
11
Паола вовсе не нервничала, хотя ей впервые предстояло выступить по телевидению. Джони Джессан–ведущая передачи «Хэлло, Хьюстон» обратилась к ней запросто, после краткого представления.
– Паола… – начала Джони, – ваш стенд захватил воображение всех романтиков Хьюстона. Как вы думаете почему?
Как раз к этому вопросу Паола была готова, так как сама задавала его себе. Она изумилась, когда обнаружила, что о стенде говорят сотни людей. Одна из радиостанций сообщила этим утром, что к нему подъезжают, чтобы сфотографироваться. На Мемориал образуются пробки, и у стенда даже появился полицейский-регулировщик.
– Я думаю, все оттого, что в нашей жизни слишком мало романтического, – ответила Паола. – Мы все время читаем либо о преступлениях, либо о войнах, о бездомных, о голодающих. А люди жаждут чего-то такого, что сделает их жизнь лучше.
– Я слышу сообщения, – продолжала Джони, – что вдоль Мемориал-драйв припарковываются машины и есть много желающих сфотографироваться на фоне стенда.
– Такое может быть только в Америке, – засмеялась Паола.
– Паола, почему бы вам не поведать нашей аудитории, что подвело вас к идее купить место на рекламном стенде.
Ничего не поделаешь, Паола рассказала, как произошла ее встреча с Мэттом, как она неотступно следовала за ним, посылала письма, звонила, как приехала к нему с ужином и даже о том, как посылала ему каждый день по розе, чтобы напомнить, что она отступать не собирается.
– Если уж мужчины обычно прибегают к подобным приемам, чтобы завоевать женщину, так почему женщина не может предпринять то же самое, чтобы завоевать мужчину?
Конечно же, она благоразумно умолчала о том, что делала это ради возможности увидеть улыбку Мэтта Нормана. Более романтичным было представить развитие их отношений как любовь с первого взгляда.
Пока она рассказывала свою историю, аудитория смеялась и аплодировала. Паола несколько раз испытала укоры совести при мысли, что ее телевизионные откровения вряд ли могут понравиться Мэтту, но, раз начав, ей трудно было прерваться. И рассказ был правдивым. А можно ли порицать честность?
– Надеюсь, вам удастся убедить мистера Нормана появиться на экране вместе с вами, – заметила Джони. – Нам всем хотелось бы познакомиться с ним.
– Ну, понимаете, Мэтт довольно терпим к моим причудам, но, насколько я знаю, не склонен открывать свои секреты, поэтому вряд ли будет чувствовать себя раскованно перед телекамерой.
– Вообще-то многие мужчины чувствуют себя скованно, когда речь заходит о чувствах, – вставила Джони. – Вы согласны?
– Да, согласна. И именно мы, женщины, можем попытаться что-то изменить. Конечно, не все сразу.
– Замечательно! – воскликнула Джони. – Но мы, кажется, отклонились от темы. Паола, мне бы хотелось поговорить о вашей музыке. В вашей краткой биографии указано, что вы композитор.
– Да, это так, – гордо сказала Паола. – Однако я пока не могу похвастаться успехами. Мой отец всегда учил меня, что настойчивость и усердие, в конце концов, будут вознаграждены.
– Вы ведь еще и певица:
– В последнее время я практически не выступаю. Все внимание сосредотачиваю на сочинении песен.
– О, вы, кажется, обещали исполнить одну из ваших песен. Очень хочется послушать, – воодушевила Паолу Джони.
Аудитория зааплодировала, и этого было достаточно, чтобы решиться. Во всяком случае, это лучше, чем исполнять национальный гимн на Ойлерских играх.
– Я захватила с собой гитару, – сказала она с лукавой усмешкой.
Для исполнения она выбрала одну из песен, которые отослала Линде Перкинз.
Огни в студии погасли, только один луч сконцентрировался на Паоле. Она проворно пробежала пальцами по струнам, взяла несколько вступительных аккордов.
– Песня называется «Одинокая леди», – объявила она и начала петь.
Когда ты ушел из моей жизни, осталась пустота…
То, что мнилось небесным, – теперь подобно адскому пламени.
Все на свете не так без тебя… все не так…
О, прошу, вернись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48