– Мама, ты у меня такая красавица! – Флоренс с трудом сдерживала слезы. – И такая молодая душой… Мама, ты себя недооцениваешь. – Она собралась с духом и сказала главное: – Такие, как Генри, тебе не нужны.К ее удивлению, мать не рассердилась, а со вздохом послушно закивала.– Ты права. Права. Я должна взять себя в руки и изменить свою жизнь. – Она улыбнулась и обняла дочь. – Фло, дорогая ты моя, ты придаешь мне силы. Думаешь, у меня получится?– Конечно, получится! – заверила ее Флоренс.Стоя в дверях, Мейсон наблюдал за этой сценой. Он успел услышать достаточно и немало удивился. Он думал, что в присутствии матери Флоренс превратится в маленькую запуганную девочку, не способную принимать взрослые решения. Однако стал свидетелем обратного. Очевидно, отношения в семье гораздо сложнее, чем он предполагал.Мимо него в гостиную протиснулся Генри и, увидев мать и дочь в обнимку, бодрым тоном спросил:– Ну что, все уладилось? Вот и прекрасно! Флоренс, ты идешь с нами? Где твои вещи?– Помолчи, Генри! – одернула его Синтия. – Мы еще ничего не решили.– Ну вот! А у меня в два часа теннис! – недовольно пробурчал Генри. – Не хочу опаздывать. Неужели нельзя побыстрее?– Нельзя, – отрезала Синтия. – Придется потерпеть.А то не получишь мороженого! – усмехнулся про себя Мейсон.Снаружи послышались шаги, и в дом ворвался высокий пожилой мужчина в белых шортах и тенниске, лысоватый, но интересный и уверенный в себе. Его сопровождала долговязая девица в более чем откровенном пляжном костюме с недовольной миной на лице.– Какая встреча! – воскликнул мужчина, увидев Синтию и Генри. – Вы уже тут!– Не шуми, Чарлз! – Синтия наморщила носик. – Ведешь себя как персонаж из дурного водевиля.– А ты, Синтия, словно героиня мелодрамы! Этакая жалостливая матушка… – Он хохотнул. – С трагическим прошлым и феерическими планами на будущее. – Брезгливо скривив губы, он покосился на Генри. – Ну и что же дальше? Собираешься жить в шалаше и удить на обед рыбу?– Как остроумно! – Глаза Синтии метали молнии. – Даже если так, Чарлз, мои планы на будущее тебя совершенно не касаются.Между тем Чарлз обратил взор на дочь и, бросившись к ней, заключил в объятия.– Фло, малышка! Мой цветочек! Мой белокурый ангел! – Он откинул голову и, с грустью воззрившись на дочь, с чувством завершил: – Дитя мое, что же ты натворила?– Папочка… – Флоренс высвободилась из его объятий. – Я не…– Дочь, как ты могла так поступить? – продолжил отец, будто начиная читать лекцию. – Бедняга Стэнли! Он сломлен. Фло, это удар ниже пояса. Видела бы ты его! Слоняется по дому как бесприютная душа. На него больно смотреть!– Так переживает? – усомнилась Флоренс. Подобное поведение не отвечало ее представлениям о Стэнли.– Твой отец как всегда все преувеличивает, – капризным тоном вставила свое слово пассия отца, которую звали Линда. – Стэнли на самом деле ведет себя странно, но на убитого горем он не тянет. – Линда не допускала мысли, что мужчины могут убиваться из-за какой-то другой особи женского пола, кроме нее самой. – Когда до него дошло, что ты сделала ноги, он стал носиться по дому как чокнутый и изорвал в клочки все твои фотографии. Еще бы! Такой облом! А потом вышвырнул из окна все твои шмотки. – Она хихикнула. – Прямо на лужайку. Ну, прямо в кино ходить не надо! А потом уволил привратника.– Господи, а привратник тут при чем? – нахмурилась Флоренс.– А тот сдуру болтанул, что видел, как ты выходила из церкви. Стэнли и горничную хотел уволить, только ему мать не позволила. Стала бить на жалость, мол, она служит в семье двадцать лет и все такое. Короче, нехилое устроил представление твой женишок! Обхохочешься! – И она закатилась мелким смешком.– Насколько я поняла, Стэнли пребывает в ярости, а не в печали, – подытожила Флоренс.– Да уж! – вмешался в разговор Генри. – На несчастного влюбленного он не похож. Скорее, у него такой вид, будто его ограбили.– Хватит злословить! – упрекнула его Синтия. – Все переживают по-разному.– Пусть говорит, – слабо улыбнулась Флоренс. – Ведь Генри только сказал, что думает. Просто у нас в семье так не принято. – Она выдержала паузу и, переведя глаза с матери на отца, с вызовом спросила: – Разве я не права?Оба промолчали, а потом Синтия взяла дочь за руку и, заглянув в лицо, примирительным тоном произнесла:– Что сделано, то сделано. Фло, у тебя было время обо всем подумать. И я уверена, ты приняла верное решение. – Она ободряюще улыбнулась. – Пора вернуться и все исправить. Так, дорогая моя?Флоренс вытащила руку и покосилась на Мейсона, словно ища у него поддержки.– Мама, ничего подобного я не говорила, – тихо возразила она.– Флоренс, вот вернемся в отель, там обо всем и поговорим. Времени у нас будет предостаточно. – Синтия погладила дочь по ладони. – Посидим, попьем чаю. А потом позвоним Мак-Килакам и все решим.Флоренс сидела молча, опустив глаза на свои руки. Лицо у нее раскраснелось, но Синтия, не замечая ничего вокруг, продолжала свою линию:– Ну что, пошли в отель? Первым делом приведешь себя в порядок и наденешь что-нибудь поприличнее. – Она с деланным ужасом уставилась на синее платье. – Ну а потом позвоним Мак-Килакам и…– Нет, – еле слышно сказала Флоренс.Все смотрели на нее, не мигая, сомневаясь, правильно ли поняли.– … и скажем, что ты хочешь извиниться, – закончила мысль Синтия.– Нет, – сказала Флоренс, на этот раз громче, и теперь услышали все.На миг повисла тягостная пауза. Синтия первой пришла в себя и погрозила дочери пальчиком.– Как это нет? Не глупи! Ты вернешься, извинишься и выйдешь замуж за Стэнли.– Мама, но…– Никаких «но»! Стэнли Мак-Килак – прекрасная партия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43