Флоренс этот разговор совсем не нравится.Утром они пережили чудесные мгновения. Конечно же, благоразумнее было подумать о возможных последствиях и использовать противозачаточные средства, но переживать по этому поводу сейчас она не желала. Ей хотелось навсегда сохранить в душе волшебное обаяние этого утра.Пожав плечами, Флоренс беспечным тоном ответила:– Признаться, я думала, что молодые холостяки вроде тебя всегда держат такие вещи про запас.– У меня этот период давным-давно закончился, – мрачно пробормотал он.Флоренс заглянула ему в глаза и спросила:– Еще до Джулии?– Да. – На этот раз он выдержал ее взгляд.Флоренс взяла его ладони в свои.– Мейсон, ты ее очень любил? – спросила она, боясь ответа, но страстно желая его знать.Мейсон смотрел ей в глаза, словно искал в них ответ на этот вопрос. Любил ли он Джулию? Тогда он был уверен, что любит. Но сейчас, с Флоренс, он окунулся в совершенно иной мир чувств. Это открытие настолько ошеломило его, что он растерялся.– Тогда думал, что люблю, – честно ответил он.– Шерли говорит, ты во всем винил себя.Мейсон кивнул, но, судя по выражению его лица, Флоренс догадалась: ему неприятно, что сестра обсуждает его жизнь.– Я на самом деле виноват.Флоренс вглядывалась в его глаза и не могла отыскать в них следа хотя бы малейшего снисхождения к себе.– Но ведь это был несчастный случай! Ну, причем здесь ты?Его глаза потемнели от боли.– Я не должен был отпускать ее в море одну.– Но ты…– Я был зол на нее, а она на меня. Мы собирались покататься на яхте, но у меня возникли непредвиденные дела. Джулия была такой вспыльчивой… Она завелась, наорала на меня… Я тоже не сдержался. И она вышла в море одна. – Он помолчал. – Я знал, что это опасно, но не остановил ее. А должен был остановить!Флоренс сжимала его руки, не зная, что сказать.– А если бы этого не случилось, – выдержав паузу, спросила она, – вы бы с ней поженились?– Не знаю. Вряд ли… – Он покачал головой. – А ты, Флоренс, ведешь себя как любопытный ребенок. Зачем тебе все это знать?Она пожала плечами.– Просто хочу знать о тебе все: от детских привычек до того, что ты любишь на обед.Лицо у него просветлело, и он нежно поцеловал ее в губы.– Ты отвлекла меня от темы, – упрекнул ее он.– Какой темы?– Мы вели себя безответственно. Так рисковать нельзя.– Да ладно, – отмахнулась Флоренс. Не волнуйся ты так!– Обещай мне: если что случится, сразу сообщи мне. Я помогу. Это моя обязанность.– Ладно. – Флоренс взглянула на его серьезное лицо и отвела глаза. – «Обязанность». «Ответственность». Спасибо, что не уголовная! Ну что за человек! Да ничего он ей не должен! И она не хочет быть ему в тягость. Она хочет быть ему в радость. Им хорошо вместе, и никто никому ничего не должен. Разве этого мало? Живи и радуйся! А Мейсон видит во всем цену входного билета и объявления типа: «проезда нет».Флоренс еще раз прокрутила в голове его слова и, припомнив, что ее насторожило, нахмурилась.– Ты просил тебе сообщить. Но куда? Ты что, уезжаешь?– Как это куда? – удивился Мейсон. – В Глазго. Я там живу и работаю. Я же тебе говорил.– Говорил, – подтвердила она, хотя предпочла бы об этом забыть. – А когда ты едешь? Он сжал ее руку.– Завтра.Флоренс показалось, будто ее ударили в сердце. Но она выстояла. И даже нашла в себе силы улыбнуться.– А мне куда деваться?Вообще-то, она спрашивала себя, но Мейсон с готовностью ответил:– Если хочешь, оставайся здесь.Она огляделась по сторонам, словно оказалась здесь впервые и никогда об этом не думала.– Здесь?– Живи в этом доме сколько захочешь. Я договорился с одной женщиной в поселке. Она будет убираться в доме, и закупать продукты.Звучит неплохо… Особенно если на выходные сюда будет приезжать Мейсон. Только Флоренс показалось, что в его сценарии этого нет. Остаться здесь?– Не знаю… – не сразу ответила она. – Пожалуй, это не лучший вариант. Придумаю что-нибудь…Хотя какой смысл строить планы? Скорее всего, завтра она уже будет с родителями. Никуда не денется. Увы! Сказка кончилась.Словно прочитав ее мысли, Мейсон сурово сказал:– Нет, Флоренс, назад ты не вернешься. Нельзя идти у них на поводу.– Легче сказать, чем сделать, господин прокурор! – Она вздохнула. – Поживем – увидим.Долго ждать не пришлось. Через пару минут за окном послышались голоса. У Флоренс от волнения перехватило дыхание. Она бросилась к окну: первым шел Генри, за ним, неловко ступая по гравиевой дорожке на высоченных шпильках, семенила мать. И как всегда при встрече с ней Флоренс почувствовала укол совести: она любит мать, но не слишком уважает ее как личность.Ей захотелось спрятаться. Или убежать далеко-далеко и больше никогда их не видеть. Но Мейсон прав: она должна встретить их с достоинством. Флоренс сосчитала про себя до десяти и вышла на веранду.– Привет! – бодрым тоном сказала она.– Флоренс! Хорошо, что мы тебя застали! – обрадовался Генри. – Я был уверен, что ты здесь. Сделай милость, объясни своей матери, почему ты сбежала. А то она винит во всем меня! Говорит, мол, я тебе помогал.– А разве нет? – капризным тоном возразила Синтия. – Ну, здравствуй, беглянка!– Флоренс, скажи, ну разве я тебе помогал? – стоял на своем Генри. – Да у меня и в мыслях этого не было! Скажи ей это сама!Флоренс смотрела на мать и думала: все как всегда. Иногда в ее присутствии она ощущала себя нашкодившим ребенком, иногда, напротив, совсем взрослой – взрослее матери. Но всегда, при любых обстоятельствах, любила ее. От этого никуда не денешься.– Мама! Генри не имеет к этому никакого отношения. Даю слово.Синтия извлекла из сумочки белоснежный кружевной платочек и промокнула пот на лбу. Мейсон с интересом разглядывал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43