Тогда воевода вытащил из кармана шубы царскую милостивую грамоту, читал громогласно и внятно.
Албазинцы от радости клялись за Албазин биться посмерть и стоять твердой ногой на Амур-реке.
А когда воевода сказал, что привез албазинским казакам царское жалованье в пятьсот рублей серебром, казаки всполошились.
- Отчего пятьсот?! Царь послал нам две тысячи!..
- Отдай, воевода, наше жалованье сполна!
- С Албазина тебя не выпустим!
Воевода от соболиной казны отказался, хотел из Албазина уехать, но казаки его не пускали.
Просидел воевода взаперти три дня.
У купцов албазинских занял пятьсот рублей, роздал их албазинцам, а вторую тысячу поклялся прислать с гонцами.
Воевода уехал сердитый и обиженный. Албазинцы соболиной казны ему не выдали, власти его сполна не признали. По пути воевода повстречал ясашных эвенков, говорил им:
- В острог Албазин отныне не ходите и ясак им не давайте. Несите в Нерчинск. Казаки в Албазине живут воровские.
В походе с Ярофеем Сабуровым приключилась беда. На повороте реки дощаники Ярофея врезались в большой маньчжурский флот. Суда маньчжуров плотно окружили дощаники Ярофея, прибили их к крутому мысу и стали на якорях, загородив путь.
Скоро подплыла большая остроносая лодка; начальник в синем долгополом халате, с мечом на поясе. Толмач его кричал:
- Какие вы есть люди? Зачем по чужой воде лодки гоняете? И кто с вами главный боярин?
Ярофей Сабуров схитрил:
- Плывем для промысла. В вожаках имеем Гришку Лотошникова.
Начальник-маньчжур не подозревал, что говорит с Ярофеем Сабуровым, о храбрости и суровости которого знал давно. Он звал русского вожака на переговоры. Ярофей, узнав в начальнике маньчжура, на эти званые речи не пошел, а послал старшину Гришку Лотошникова и пять казаков.
Прошли ночь и день, посланцы Сабурова не вернулись.
Снова подплыла остроносая лодка начальника-маньчжура, а в ней толмачи. Они наперебой кричали:
- Люди ваши на пытках не устояли, тайны выдали.
- Воры вы и грабители! На чужой земле бегаете хуже волков!
Толмачи показали дорогие подарки, похвалялись ими и подбивали казаков бросить Русь и идти на службу к богдыхану.
- Подарки ваши скудны, - отвечали казаки.
Толмачи старательно показывали, разложив на борту лодки: сапоги, сукна, камки и многое другое. Толмачи говорили:
- Получите вы, казаки, награды и почести большие.
Прельстились этими речами только три казака, остальные отказались. Маньчжуры сердились. Подплыли еще две большие лодки с воинами, они грозились, ругались и тут же для острастки потопили один сабуровский дощаник. Сидевшие на нем казаки едва спаслись.
Ночью Сабуров и сорок ближних его казаков тайно пали в воду, поплыли к берегу, вылезли на песчаный яр и разбежались по лесу. Маньчжуры бросились в погоню. Многих казаков в лесах поймали и перебили. Сабуров с большими мучениями с девятью казаками едва добрался до Албазина.
Сабуров понял: богдыхан ведет большую армию, и Албазину при его малолюдстве и при малом числе пушек не устоять. Клял Сабуров албазинцев за их грубости и обиды, которые они сделали новому нерчинскому воеводе.
Тут же Сабуров снарядил в Нерчинск скорого гонца, позвал албазинских грамотеев - попа Гаврилу да сына посадского купца Зыкова. Две ночи строчили грамотеи малый лист воеводе. Послушав написанное, Ярофей качал головой:
- Писание ваше нескладно. Надобно, чтоб воевода уразумел твердо, какие угрозы пали на русские рубежи на Амуре, какая потребна скорая подмога.
Вновь скрипели перья.
Сабуров говорил, а сын посадского купца писал:
"...А богдыхан с Амура-реки удумал русских беспременно согнать. Крепость Албазин, что трудами нашими возведена, сжечь, нас же, казаков, порубить, потопить, повывести... Рать идет многая, и пешая, и конная, и корабельная. Ведут ее маньчжуры. Против такой рати при нашем малолюдстве без свинца и пороху не устоять. Побьют нас маньчжуры, с наших амурских рубежей сгонят.
Обиды, батюшка воевода, которые причинили тебе албазинские казаки в горячке и во хмелю, позабудь. Шли скорую ратную подмогу, особливо снасть огневую: пушки, самопалы, порох да свинец..."
Ночью гонец ускакал в Нерчинск.
Богдыхановы советники готовили скорый поход на Амур.
В начале лета прибыл в Албазин из Китая Гришка Лотошников с казаками. Маньчжуры возили его в город Наун, отпустили, вручив богдыханов лист. Богдыхан грозил снести Албазин и Нерчинск, требовал Албазин сдать без крови, получить у него милость и жалованье.
Албазинцы горячились, слушая грамоту богдыхана:
- Писание то обманное! Мы ему не верим! Волен один бог да Русь великая. Ей послужим!
- Албазинскую соболиную казну не бросим. Сколь пороху хватит, стоять будем!
- Крепость наша кровная, ее не оставим посмерть!
Не прошло и месяца, возле посадских лугов нашли убитого стрелой албазинца. Стрелу осмотрели, была она маньчжурского изделия. Наутро подобрали еще трех сраженных албазинцев. Прибежали перепуганные эвенки, сказали Сабурову, что видели вражескую рать. Идут воины с пиками - то рать головная, именуемая "Первые сто пик непобедимых маньчжур". За ней движется множество воинов.
О походе маньчжуров и даурцев на Амур царь узнал поздно: из далеких сибирских острогов до Москвы скорым ходом шли гонцы полгода и больше. До Тобольска они добирались с большими мучениями. Часто в пути подстерегали их напасти: обижали немирные кочевники, нападал лютый зверь и жизни лишались, заблудившись в таежных дебрях.
По сибирским крепостям и острогам собирали воеводы войско, чтобы направить его на подмогу Албазину и тем отстоять русские рубежи на востоке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69