Свечи горели в нескольких расставленных по комнате канделябрах. Их свет отражался в тончайшем, почти прозрачном шелке, которым была украшена комната. Шелк смягчил традиционные очертания помещения и вкупе с ароматными травами, которые миссис Хьюджес одолжила им для вечера, придал ему атмосферу таинственности.
На чердаке нашли громадные подушки, и Элизабет спешно прикрыла их мягкими одеялами, чтобы спрятать вытертую парчу. То, что в некоторых местах из дырочек на подушках торчали перья, не противоречило поводу собрания, а, скорее даже, наоборот. По крайней мере, так сказала Элизабет, подув на одно из перышек и наблюдая за тем, как оно, кружась, опустилось на пол.
Шарли вздрогнула и подошла к камину – сделать огонь поярче.
В который раз она задалась вопросом, зачем вообще согласилась на всю эту авантюру, и ее сомнения только усилились, когда она окинула себя взглядом, а щеки ее залились краской.
– Ну вот, опять, – пожурила ее Элизабет.
– Что опять?
– Ты опять краснеешь, потому что думаешь, что твой наряд неприличный.
– Да что ты, Элизабет. С чего мне так думать? На мне всего лишь несколько ярдов полупрозрачного шелка и пара совершенно скандальных панталон. И больше ничего. Ну, что тут может быть неприличного? Если не считать, что все это сильно просвечивает. О, и эти панталоны…
Элизабет хихикнула.
– Ты очень здорово выглядишь Шарли. Конечно, твои светлые волосы слегка рушат иллюзию образа восточной женщины, но зато мы составляем замечательный контраст.
С этим Шарли поспорить не могла. Следуя инструкциям Элизабет, она оставила свои золотистые волосы распущенными. И это тоже ее немного смущало. Женщину с распущенными волосами обычно можно было увидеть лишь в ее собственном будуаре.
Но Шарли понимала, что рядом с Элизабет в ее экзотическом наряде она глупо смотрелась бы в обычной одежде.
Черные, воронова крыла, волосы Элизабет волнами ниспадали вниз до самых ягодиц. И Шарли вынуждена была признать, что грешно было каждый день старательно закручивать такие волосы в модную прическу. Их следовало оставлять именно так, чтобы можно было ими свободно любоваться.
Девушки смастерили себе одеяния из легких шелковых тканей, которые они отыскали во время усиленной подготовки к вечеру. Шарли была в темно-голубом, а Элизабет – в кроваво-красном.
Их грудь была прикрыта мягкими складками, и они закрепили на бедрах полоски материала, едва прикрывавшие крутые изгибы. Время от времени из-под них просвечивала белоснежная кожа.
Элизабет порылась в старой шкатулке с драгоценностями и извлекла на свет божий совершенно немыслимые вещи. Большое тяжеленное ожерелье елизаветинских времен, сделанное, вероятно, из какого-то металла, теперь позвякивало на стройных бедрах Шарли. А у Элизабет на лбу поблескивал огромный и сильно смахивающий на ненастоящий рубин, по форме напоминающий каплю или слезу.
Выглядели они экзотично и, как втайне призналась себе Шарли, очень чувственно. Элизабет раскрыла еще один секрет, когда притащила Шарли к себе в комнату и потребовала, чтобы та опробовала ее косметику.
Шарли, которая и румянами-то никогда в жизни не пользовалась, была просто очарована. Она разрешала девушкам в «Лунном доме» накладывать краску на щеки и глаза, но даже не думала о том, чтобы самой попробовать это сделать. Через час глаза у нее казались больше, чем она могла себе представить, а щеки приобрели приятный розоватый оттенок.
Да уж, Элизабет была полна сюрпризов.
А еще она очень нервничала, и Шарли заметила, как дрожала ее рука, когда она расправляла бахрому какой-то экзотической шали, расстеленной на низком столике.
– Ты не обязана делать ничего такого, что ты делать не хочешь, Элизабет.
Шарли успокаивающе коснулась плеча девушки.
– Я знаю, Шарли, я знаю. Но я хочу этого. Хочу так сильно, до боли. А что, если я неправильно все понимаю…
– Моя дорогая, тут нечего понимать. Когда придет время, твое тело само скажет тебе, чего оно хочет. Твое сердце и твой разум знают, что Спенсер тот, кто тебе нужен, позволь своему телу следовать их велению, и, поверь, оно само подскажет тебе, что делать.
Элизабет вздохнула.
Дверь распахнулась, и в комнату вошли два джентльмена в экзотических одеждах.
Шарли и Элизабет уставились на них, разинув рты.
Тот момент, когда Джордан вошел в комнату и увидел Шарли, сидящую на полу, одетую в летящий полупрозрачный шелк, навсегда отпечатался у него в памяти. Ощущение было такое, словно кто-то покопался в самых сокровенных его желаниях и осуществил одно из них.
То, что на нем самом были лишь простыня с прорезью для головы и старый купальный халат с отрезанными рукавами, ничего решительным образом не значило.
Он опустил покрывало до самого пупка в надежде, что его Шарли понравится то, что она увидит. Он знал, что она любит ласкать и трогать его грудь… так что вполне можно было поманить ее видом всех любимых ею игрушек… ну, или почти всех.
Спенсер пошел еще дальше, соорудив головной убор из куска ткани и какого-то шнурка. Когда его светлые волосы были прикрыты, он в точности напоминал варвара, обитающего в пустыне. Игрушечная кривая турецкая сабля, которую он заткнул за пояс, совершенно не портила образ.
Джордан мысленно пожалел, что сабля у них была только одна. Он тоже хотел ее надеть. Черт.
Однако ему стало легче, когда он заметил, что Шарли глаз от него отвести не может.
Его плоть ожила, и Джордан тут же осознал все удобство свободного одеяния, которое он соорудил для себя.
В покрое арабской одежды было много положительного, и не последним из преимуществ было то, что она помогала скрыть признаки здорового возбуждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72