– Да, это действительно глупо, Сью, что ты не хочешь довериться старому другу, – продолжала Грейс, усаживая подругу, садясь рядом и ласково приказывая: – А теперь, Сью, дорогая, расскажи обо всем. Ты же знаешь, какие бы ни были у тебя неприятности, ты всегда найдешь у меня сочувствие. Ну, говори, что произошло?– О, Грейси, Грейси, девочка моя дорогая, это не у меня неприятности, а у тебя…– У меня?– Да, милая. Я хотела промолчать. В таком деликатном деле, наверное, так и следует, я не хотела вмешиваться, хотела, чтобы ты сама обо всем узнала…– Узнала? О чем?– О скандалезных слухах, Грейс, касательно тебя.– Но какие же скандалезные слухи могут быть на мой счет? Я никогда в жизни не сделала ничего такого, что подало бы хоть малейший повод для злословия самому недоброжелательному человеку!Негодующий взгляд, искренний, выразительный голос явно свидетельствовали о том, что Грейс говорит правду.– Я знала, Грейси, что это подлая ложь, трусливая месть чистой женщине с незапятнанной репутацией!– Но, Сью, скажи, пожалуйста, в чем дело? И кто обо мне сплетничает?– Бог знает, как и с чего все началось. Мне рассказала герцогиня. Во время ланча я заговорила о тебе, сказала, какой прекрасный у тебя голос и как ты любишь музыку. Она все недовольно кивала париком и как-то отрывисто потом заметила: «Да, мне известно, что она поет». А когда слуга вышел, спросила, разве я не слышала о тебе чего-нибудь плохого…– Плохого? О, ради Бога, скажи, что? И оставь герцогиню в покое!– Что ж, скажу напрямик. Трое или четверо твоих светских знакомых, кто точно – не знаю, говорили, что видели тебя в Алжире, на Корсике и Сардинии с полковником Рэнноком, и что ты с ним путешествовала под видом его жены, но все называли тебя миссис Рэндалл.– Как отвратительно, как глупо! Но почему же они это рассказывали?– Они говорят, что сами видели тебя и узнали, и это разные люди, но они все с тобой знакомы. И они встретили вас в Алжире. И в других местах видели.– Путешествующей с полковником Рэнноком! Под видом его жены! Господи Боже, с человеком, которому я трижды отказала, целых три раза, – и Грейс засмеялась почти истерически. – Да он стоял на коленях в этой самой гостиной, Сью, словно любовник из какой-нибудь старинной комедии! А я могла только смеяться в ответ.– Но это очень опасно, Грейс, смеяться над некоторыми мужчинами.– О, полковник Рэннок не из тех людей, которые мстят женщине за то, что она не любит. Да он и сам напоминает веселого бродячего философа и легко относится ко всему на свете.– Неужели? Никогда нельзя знать, что скрывается под внешней беспечностью. Что, если полковник сам распустил эти слухи с намерением сделать четвертое предложение и на этот раз получить согласие?– Но как же он сумел заставить других говорить, что они меня видели, да еще и в Алжире? – когда я безвыездно жила в Италии? Все это чепуха, Сью, злокозненная чепуха. Моим именем воспользовались для прикрытия какой-то другой женщины. Но теперь я в Лондоне, и надо немедленно рассеять это заблуждение. Достаточно увидеть меня один раз, чтобы понять: я не из тех женщин, которые на такое способны. А что касается полковника Рэннока, то он человек суетный, он бездельник и мот, но он из хорошей семьи и не может поступить не как джентльмен.– Никто и не говорит, что он не благородного происхождения, но есть добропорядочные семьи, а есть безнравственные. Полковник Рэннок из такой. Его дедушка, лорд Киркмайкл, имел самую скверную репутацию во времена Регентства.– Меня не интересует его дедушка!– А должен бы интересовать. Яблоко от яблони недалеко падает. Человек – это история его семьи, это все его предки. И внук лорда Киркмайкла тоже способен на любую низость.– Ну, это уж слишком опрометчивое суждение, и ты все воспринимаешь в чересчур мрачном свете!Однако, вспомнив почти пустой поднос с тремя конвертами вместо горы писем и карточек, Грейс – весьма непоследовательно – воскликнула:– Но как же им не стыдно, и как это жестоко – поверить в такое про меня! Можно возненавидеть все человечество, раз люди так глупы! И я никогда не прощу этих скверных его представителей, которых называла своими друзьями, как бы они потом ни старались загладить свою невежливость!Теперь уж и речи быть не могло о том, чтобы не придавать событиям чрезмерного значения, и Грейс Перивейл разрыдалась. Теперь ей тоже все представлялось в очень мрачном свете.– Грейс, дорогая, ну, пожалуйста, умоляю тебя, успокойся! И не оставайся ты в этом ужасном Лондоне, среди бессердечных сплетников. Почему бы тебе не уехать на некоторое время в замок и не пожить там, пока тайна не прояснится, а так оно несомненно и будет?– Уехать? – вскричала леди Перивейл, немедленно воспрянув духом и оставив позу сломленной несчастьем женщины. – Отступить и признать поражение? Даже если бы этот дом стал раскаленной жаровней, я бы все равно осталась, чтобы посмотреть прямо в глаза своим лжедрузьям, чтобы они узнали, какова я на самом деле!– Что ж, дорогая, наверное, это наилучшее решение, если ты только сможешь все вытерпеть, – довольно грустно ответила Сью.– Но почему молчит полковник Рэннок? Он же не потерял дар речи! И это его долг – вывести сплетников на чистую воду!– Вот то же самое я ответила герцогине. Но полковника не видели в Лондоне с самой осени, говорят, он охотится в Скалистых горах. А теперь я должна бежать на уроки. Еще раз до свидания, дорогая. Не забудь, что в пятницу я у тебя обедаю.– Не пригласить ли человек двадцать в твою честь, известив гостей по телеграфу, как я сделала в прошлом году, чтобы отметить свое возвращение в Лондон? – с горечью спросила Грейс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60