– А вы тоже остановились где-нибудь поблизости? – спросила Сьюзен.– Я приезжаю сюда на день-другой в неделю. Здесь есть коттедж в Стайнсе, где хозяйкой одна приятная старая дева. В комнатах у нее образцовый порядок и чистота, и она неплохо умеет приготовить баранью котлету. Я держу там пачки-две бумаги в садовой беседке и иногда отправляюсь туда работать. Сад спускается к реке. Рядом с беседкой заросли дикого винограда, и я делю этот укромный уголок с гусеницами. Из него видна река, лодки, я вижу их из-за своей лиственной ширмы, а меня не видит никто. Это самое тишайшее место из всех, что я знаю поблизости от Лондона. Участники гонок редко спускаются ниже Мейденхеда.Все время после чая и до заката солнца он провел с Грейс и ее приятельницей в летней расслабляющей праздности, а пудель, недовольный тем, что сегодня хозяйка уделяет ему меньше внимания, чем обычно, рыскал взад-вперед по берегу, рыл лапами землю, притворяясь, что охотится за водяными крысами, но явно скучал. Из троих присутствовавших здесь друзей двое не замечали бега времени и очень удивились, когда солнечный шар канул в розовую воду западной излучины и сгущающиеся тени окутали зубчатые стены королевского замка-крепости, вырисовывавшегося на фоне вечернего неба.– Какими уже короткими становятся дни, – простодушно заметила Грейс. Им двоим, не встречавшимся целый год, так о многом надо было поговорить. Обо всех книгах, что они за это время прочитали, о пьесах, которые видели, о музыке, которую слушали, – все было предметом обсуждения. А кроме того, было так упоительно наслаждаться радостью безоговорочной дружбы. Они были очарованы настоящей минутой и сладко грезили о будущем, уверенные, что теперь ничто на свете не сможет поколебать их веру друг в друга.– Дни сейчас уменьшаются на куриный шажок, – сказала Сью, оторвав взгляд от чайной скатерти, которую она украшала замысловатым узором, вышивая шелком и золотой нитью и над которой трудилась последние десять лет.Эта вышивка была известна под названием «рукоделие Сью». Она всюду возила ее с собой, и все выражали ей и свои критические замечания и восхищение, но все понимали, что работа эта будет длиться вечно.– Да, дни, конечно, становятся короче, – повторила Сью, – но так и должно быть, иначе никогда не наступят длинные зимние вечера, но, по-моему, еще нет никакой разницы со вчерашним днем, солнце опять закатилось в восемь часов.– Восемь часов! Глупости, Сью! – воскликнула леди Перивейл, роняя томик стихов «Кольцо и книга», Поэма Р. Браунинга, имевшая большой успех и утвердившая его блестящую литературную репутацию.

с которым не расставалась все послеполуденное время.– А так как в восемь нам полагается обедать, то пора, наверное, отправляться домой и облачаться в вечерние платья, – продолжала упрямая Сью.Значит, есть такое счастье на свете, такое блаженство, что заставляет забывать о времени, когда ты больше ни о чем другом не в состоянии думать, и лицо Грейс залилось ярким румянцем. Ей даже стало стыдно, что она так счастлива. У нижних ступенек лестницы, поднимавшейся в сад, у которых была пришвартована его лодка, мистер Холдейн пожелал им спокойной ночи. Было бы так естественно пригласить его обедать, так легко удержать до полуночи и продлить очарование этих первых счастливых часов. Но Грейс проявила сдержанность. Ведь они еще были не влюбленные, а только друзья. Ей хотелось вполне исчерпать состояние сладкой неопределенности, утонченное ожидание на пороге Рая. А кроме того, может быть, Сью устала от его присутствия. Ей никогда особенно не нравилось мужское общество, тем более, что после обеда она любила положить ноги на стул и выкурить папироску.– В обществе мужчин я никогда не курю, – сказала она как-то Грейс, – они полагают, что мы курим с единственной целью; позабавить их или шокировать. ГЛАВА 10 Во время свидания Артур Холдейн рассказал, почему не уехал из Лондона, как предполагал сделать раньше и о чем говорил Грейс в Риджентс-парке. Дело, которое должно было потребовать его отъезда из Англии, осложнилось непредвиденными обстоятельствами, и он задержался на неопределенное время. Он не рассказал ей, что предполагавшееся путешествие было задумано исключительно в ее интересах, что он собирался поехать в Америку на поиски полковника Рэннока. Холдейн был одержим мыслью, что именно этот человек, с которым связывали имя леди Перивейл, и должен очистить его от всяческих слухов, развеять эти домыслы, которые уронили леди Перивейл во мнении ее маленького мирка. Он знал, каким образом достигнуть желаемого, и его первым побуждением было найти человека, знакомство с которым причинило ей столько неприятностей.Через два дня после того, как солнечным вечером он расстался с леди Перивейл, обменявшись с ней крепким рукопожатием в знак неизменной верности, хотя об этом не было сказано ни слова, мистер Холдейн навестил Джона Фонса в его квартире на Эссекс-стрит. Но сначала он написал, что просит о встрече в связи с делом леди Перивейл, и Фонс ответил, что ждет его на следующее утро у себя в десять – ранний час: свидетельство того, что у этого человека каждая минута на счету.Холдейн нашел дом – один из самых старых на старинной улице, рядом с помещением, принадлежащим преуспевающей юридической фирме, хотя само здание имело вид скромный и даже неказистый. На звонок выбежала быстроногая служанка, аккуратно одетая и румяная. Ее акцент указывал на то, что она из ирландского города Лимерик, а не из лондонских трущоб, что для слуха Холдейна было приятнее.На вопрос, здесь ли живет мистер Фонс, она ответила тоже вопросительно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60