Ей никак не удавалось ухватиться за пуговки, такие малюсенькие и скользкие, можно было подумать, что кто-то специально намазал их жиром. Юджиния заметила, что у нее дрожат руки. Она рванула за пальцы, да так сильно, что отскочили три пуговки, прежде чем высвободилась растянутая кожа. Она шлепнула перчатки в руки Олив, как будто ей противно будет еще раз притронуться к ним. Олив знала, что лучше ничего не спрашивать, и, не говоря ни слова, подобрала три оторвавшиеся жемчужинки.
За всей этой сценой наблюдала миссис Дюплесси – за тем, как Юджиния избавилась от шляпы и как беспардонно она обошлась с пуговками. И в перчатках, и без перчаток руки Юджинии все равно дрожали, и миссис Дюплесси с удовлетворением отметила эту слабость Юджинии, порадовавшись крепости своего духа. Немного встретишь людей, относящихся к смерти с той же стойкостью, что миссис Дюплесси.
– Уж не вам говорить это, моя дорогая, – проворковала она. – Вам темные тона очень к лицу, я всегда это говорила. Очень благопристойно и скромно. Настоящая леди.
Затем миссис Дюплесси добавила свои перчатки, вуаль и шляпу к куче на руках у Олив, любовно пригладив при этом пришитые к шляпе перышки.
– Возьмите и мой похоронный комплект, Олив, – промолвила она. – Будьте хорошей девочкой.
Юджиния решила, что миссис Дюплесси сделалась невыносимой, навязчивой и претенциозной одновременно. Ну кто еще захватит с собой в увеселительное путешествие целый похоронный комплект? Кто еще так и назовет его «похоронный комплект»? Да еще добавит к нему немыслимую шляпу, похожую на воронье гнездо? Юджиния задохнулась от гнева, от возмущения у нее засосало под ложечкой. Как мы можем сидеть и прихлебывать какао после ужина, пока наши мужья выкуривают свои сигары, когда по морю носит человеческое тело, живое ли, мертвое, а мы сидим и радуемся, что он, наверное, сразу умер.
Похороны всегда неприятная вещь, – вздохнула миссис Дюплесси, взбивая пальцами волосы на голове и двумя пальцами-коротышками закрутив локон. – Но, дорогая моя, никуда не денешься, нужно их переносить. Факт жизни, как выражается мой дорогой Густав. Печальный факт жизни. Жаль, конечно, что у нас не было маленького оркестра… Похоронные мелодии такие милые, когда их исполняют на виолончели… но, конечно, мы же к этому не готовились…
Юджиния едва ли уловила одно-единственное слово.
Ей все время представлялось тело Бекмана, выталкиваемое вертикально на поверхность океана. За ним поднимались шлейф пузырьков и неясное свечение, которое застревает во льду. Тело было голым и серым, как у кита, и неотвязно сидело в ее памяти. «Я думала, что с нами ничего не может случиться, я верила, что любовь никогда не умрет».
– Прекрасно, что вы так быстро подошли, – выпалил Джордж. Он не очень хорошо представлял себе, как следует вести себя с Брауном во время этой встречи. Кто он, этот Браун? Какое-то смешение классов, которое никак не доходит до Джорджа. Браун гибрид, убеждал себя Джордж, пытаясь найти параллель, которая помогла бы прояснить ситуацию, он ботаническая причуда природы. «Но ведь новенький экземпляр остается только тем, что он есть, отдельным видом. Браун может маскироваться под одного из нас, но не может измениться, – говорил себе Джордж. – И вообще тигр не может избавиться от своих полос».
– Садитесь, Браун. Хотите сигару?
– Благодарю вас, сэр, нет.
– Стакан портвейна? Что-нибудь покрепче?
Так подходить к нему совершенно неверно. Этот человек ему не ровня, ведь это же так. Джорджем опять завладели сомнения.
– Нет, спасибо, сэр.
Повторение Брауном слова «сэр» подсказывало Джорджу, что и его собеседник в равной степени чувствует неловкость. Браун старался держаться на самом отдаленном от него расстоянии.
Джордж откашлялся, расставил ноги пошире, жестом государственного мужа заложил руки за спину.
– Причина, по которой я пригласил вас, Браун, – проговорил он, – …причина, по которой я пригласил вас сюда… Значит, так. Огден… то есть мистер Бекман называл вас Брауном или… Ну, я хочу сказать… возможно, вы предпочитаете другое имя, имя, которое мистер Огден… то есть мистер Бекман…
– Браун нормально, сэр.
– Хорошо. Отлично. Браун.
Джордж отбарабанил эти слова, потому что просто не знал, что говорить дальше. «Чертовски трудно, – сказал он себе. – Я же не знаю, насколько этот малый посвящен в дело, что ему сказал Бекман о наших планах на Борнео, а, может быть, Браун знает только то, что касается непосредственно его задания: раздать винтовки, обучить людей Сеха, а потом уйти в сторону, пусть они сами разбираются с восстанием». Джордж подошел к столу и уставился на карту береговой линии Саравака, надеясь, что эти мысли как-нибудь сами улягутся в голове. Он начал сожалеть, что невнимательно прислушивался к лекциям Огдена. Особенно, что касается семьи Айвардов и связанных с ними сложных обстоятельств.
«Двадцать пятое июля, – вдруг вспомнил Джордж. – И в этой вот комнате. Отец, Бекман… день отплытия… когда были отданы последние приказания и даны обещания. Как же давно это было! Теперь мы на другой стороне земного шара, и дома приближается зима. А здесь летняя погода, нас разделяет целая жизнь, а в Филадельфии ранние осенние сумерки и как всегда год катит к закату».
– Такое впечатление, что мы уже давным-давно не были дома, вам не кажется, Браун? – произнес Джордж, обращаясь больше к себе, чем к собеседнику. – И как будто все эти неприятности в пути приключились с кем-то другим. Как будто мы совершенно другие люди. На Мадейре, вы знаете, в Средиземном море… в Порт-Саиде…
Джордж замешкался и еще раз посмотрел на карту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209