– Не этот… старик? – Танзи повернула голову в сторону закрытой двери, вовремя проглотив не очень лестные слова, которые пришли ей на ум.
Юноша рассмеялся.
– Слава Богу, нет! Мистер Джервез появился как-то неожиданно, он навестил меня, поинтересовался, как я учусь, мне даже кажется, что он заплатил за мое учение. Но я ничего про него не знаю, даже не знаю, где он живет. Он очень старается внушить мне, что мы не родственники, чему я, – добавил он с чудесной, открытой улыбкой, – искренне рад.
Танзи слушала его внимательно и заинтересованно, эта ее особенность всегда располагала к ней людей. И чем меньше жалости к себе демонстрировал этот юноша, тем больше он ей нравился.
– Это, наверное, ужасно – совсем не иметь родных?! Никого, кого ты мог бы любить!
– Я очень любил ту женщину, у которой жил, когда был маленьким, – сказал Дикон, и было очевидно, что он вспоминает все, о чем говорит. – Именно там я впервые увидел мистера Джервеза. Когда я подрос, он отвез меня в школу к мистеру Пастону. Сначала я совсем не спал там и плакал все ночи напролет, но теперь это мой дом. У меня хорошие одноклассники, и я с ними дружу. Но скоро нам придется расстаться. Многие отцы определят своих сыновей в подмастерья в одну из гильдей.
– А вы?
– Мистер Джервез всегда считал, что я тоже должен стать подмастерьем. Но сейчас он сомневается.
Встревоженный вид молодого человека выдавал его сильное волнение.
– Почему король послал именно за мной?
Танзи включилась в обсуждение этой проблемы, моментально отбросив все мысли о домашних делах.
– Может быть, Дикон, ваш отец – один из тех, кто погиб за короля? Мой отец рассказывал мне, как он всегда заботится об их семьях. И даже иногда о внебрачных детях.
– То же самое сказал мне и Питер.
– Питер?
– Да, Питер Харроу. Мой самый близкий школьный друг. И это, конечно, очень благородно – думать именно так. Но зачем королю Ричарду беспокоиться обо мне именно сейчас, в такое трудное время?
– Может быть, он дал кому-то обещание? Человек, которому предстоит принять участие в сражении, наверное, должен стремиться выполнить свои обещания…
Они сидели рядом, как старые друзья.
– Наверное, так оно и есть, – согласился Дикон, рассеянно рисуя мелом какие-то замысловатые узоры на грифельной доске Ричарда Марша, предназначенной для записей в таверне. – Потому что несколько месяцев назад этот Джервез привез меня в один очень красивый дом с витражами и металлической крышей, которая сверкала на солнце. Нам пришлось очень долго ждать в большом зале, где мимо нас ходили и слуги, и нарядно одетые господа. Потом нас пригласили в небольшую комнату, и там какой-то джентльмен очень ласково разговаривал со мной. Я помню, что он был одет в черное. Он расспрашивал меня про занятия и про то, тренируюсь ли я с более взрослыми юношами в стрельбе из лука. Мне кажется, что он очень обрадовался, когда я рассказал ему о своих успехах – о золотой медали за стрельбу с расстояния двести двадцать ярдов. Потом он попросил меня прочитать по латыни из одной недавно изданной книги. Мне все время казалось, что он внимательно рассматривает меня, экзаменует, если вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. Перед уходом он подарил мне золотой нобель, и у меня появилась возможность отблагодарить моих друзей за доброту. Мистер Джервез предупредил, что я никому не должен рассказывать об этом посещении. И я молчал. Никто не знает, кроме Питера… и вас. Сам не понимаю, почему я все рассказал вам, человеку, которого я только что увидел! Я даже не знаю, как вас зовут!
– Меня зовут Танзи Марш.
Дикон медленно повторил ее имя, словно доверяя своей памяти что-то очень важное для него. Неожиданно он очень оживленно – куда девалась вся задумчивость! – воскликнул:
– Знаете, что Питер сказал мне? Он сказал, что я, наверное, один из многочисленных внебрачных сыновей лорда Лоуэлла! Ему иногда приходят в голову такие невероятные предположения!
Однако Танзи было не до смеха, рассказ юноши слишком заинтриговал ее.
– Когда вы были в этом красивом доме? Давно?
– Нет, несколько месяцев назад. Это было прошлой весной, сразу после смерти принца Эдуарда. Я помню, что надеялся увидеть соревнования по борьбе, но весь Лондон был в трауре.
– А как выглядел тот джентльмен, с которым вы разговаривали?
– Среднего роста, стройный, с такими же каштановыми волосами, как у меня.
– Тогда вы можете сказать своему другу, у которого слишком сильно развито воображение, что это вовсе не лорд Лоуэлл. Я видела его вчера здесь, он скорее полный и приземистый.
Для человека, у которого нет никого из близких и никаких радужных надежд, Дикон удивительно уравновешен и спокоен, подумала Танзи.
– Мне кажется, вам было бы лучше остаться в Лондоне и вместе с товарищами пойти в подмастерья, чем попасть в какой-нибудь богатый дом или поместье.
– Я тоже хотел бы этого. Правда, когда у человека нет собственной семьи, его тянет к семейным друзьям. Но зато мне кажется, подмастерья умеют веселиться, хотя, конечно, их жизнь порой совсем нелегка.
– Я тоже так думаю, – согласилась Танзи, улыбаясь и вспоминая свои встречи на базаре. – Как вы думаете, какое занятие выберет для вас мистер Джервез?
– Перед всеми этими таинственными событиями он говорил мне, что я сам могу выбрать. И больше всего мне хотелось бы стать искусным каменотесом. И еще я хотел бы строить дома.
– Каменотесом? Строить дома?
Танзи взглянула на его длинные пальцы и на рисунки мелом, которые он сделал во время разговора, и решила, что из него получился бы прекрасный художник. Поскольку ему еще никогда не приходилось сталкиваться с жизнью и самому зарабатывать на хлеб, она, будучи дочерью владельца постоялого двора, успевшей повидать разных людей, испытывала к нему почти материнские чувства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83