– Не прикидывался Василий… хорошим…– Плохим, что ли, прикидывался?– Никаким, – не обиделась на иронию девушка. – Вообще не прикидывался.Пряхин скорбно махнул рукой.– Верно говорят: переубеждать бабу – всё равно что воду решетом черпать. Давайте-ка лучше подумаем, как дальше. К Москве двигаться надо, а не на тары-бары время терять.– Самолётом бы, – мечтательно сказал Костя. – Можно не только наверстать потерянное, а и выгадать ещё дня три – четыре.– А ведь идея! Ведь идея, скубенты? – веселея, вспомнил свое словечко Иван Александрович. – Может, и правда, полетим? А?Приятели смущённо запереглядывались, а Пряхин уже решил за себя и за девушку:– Мы с Людой полетим, пожалуй. Советую и вам тоже.– Заманчиво, но… ресурсов не хватит, – признался Семён.Иван Александрович небрежно махнул рукой.– Полбеды. У меня в долг перехватить можете. Когда-нибудь возвратите… Все мы теперь вроде как бы одной ниткой связаны.Костя вопросительно посмотрел на Семёна.– Что же, – наконец сказал он. – Если вы сделаете нам такое одолжение…– Значит, решено. Надо узнать, где тут касса аэрофлота, и – за билетами.– На «ТУ»? – спросил Костя.– «ИЛ-14», наверное. До Иркутска. Предлагаю уполномочить вашего друга и Люду. Мы с вами должны всё-таки поесть как следует.Помня о колких репликах девушки в свой адрес, Костя не стал возражав: пусть их идут с Сенькой. Не такое сейчас настроение у Люды, чтобы добиваться её общества. Вот в самолете он попытается сесть рядом с нею, и тогда…Что будет тогда, Моргунов не знал. Неизвестно, что будет. Но, во всяком случае, он приложит все силы, чтобы девушка переменила мнение о нём.Иван Александрович вручил Семену деньги, рассчитав их на всякий случай с запасом.– Без билетов не возвращайтесь, смотрите! А мы перекусим и придём сюда же.Люда охотно присоединилась к Гостинцеву. Успев присмотреться, не боялась, что спутник окажется не по времени говорлив. Пожалуй, в его присутствии даже легче было – никто не мешает думать о своём и в то же время рядом идёт человек, товарищ. В том, что Семён Гостинцев именно таков, Люда не сомневалась.Проводив уходящих долгим внимательным взглядом, Иван Александрович изрек:– Переживает девчонка.И скорбно поджал губы.– Вероятно, у неё есть особые основания… – голосом обиженного человека произнёс Костя.Пряхин подарил его осуждающим взором и, демонстрируя нежелание развивать тему, сказал:– Ладно, идёмте искать столовую или закусочную. Я, пожалуй, не откажусь от пивка.– Берите курс на вокзальный ресторан, Иван Александрович. Ближе всего.– Можно и туда. Только, пожалуйста, без лишних разговоров за столом. Ясно?В ресторане наскоро расправились с борщом по-флотски; зразы Иван Александрович только поковырял вилкой. Раскурив трубку, он сунул спичку не в пепельницу, а на свою, не убранную ещё, тарелку и отхлебнул пива.– Бывает же так, – сказал он назидательно, – живёт среди нас человек. Годы живёт. Можно сказать – под одной крышей. А мы не догадываемся, кто он. Чем дышит.– У меня, Иван Александрович, какое-то особое чутьё на таких. Вроде шестого чувства. Помните – в поезде – с первого взгляда почти…– Бросьте, – устало махнул трубкой Пряхин. – Раменков, Степан Раменков, раскусить не мог! Вот что удивительно!– Поздно теперь вспоминать об этом.– Поздно, – согласился со вздохом горный инспектор. – В милиций говорят: будем искать. Сказать легко. Теперь он – как иголка в стогу сена.– У них, Иван Александрович, определенные методы, в уголовном розыске.– Методы! Фотокарточки мне показали. Пятилетней давности. Одна посвежее, – видимо, с паспорта, так и на той сам на себя не похож.– Без этого обойдутся. Словесный портрет. А потом – старые связи, знакомства…– За три года, что он у Раменкова работал, все его связи, знаете, куда упрятали?– И он попадётся. Говорят, сколько веревочке ни виться…Расплатившись, Иван Александрович заторопил Костю:– Пора двигаться.Их уже ожидали.– Приказание выполнено, – доложил Семён, отдавая Пряхину сдачу.Иван Александрович удовлетворённо кивнул.– Слава богу. Послезавтра будем в Москве. Посадка на Внуковском или в Шереметьево, не уточняли?Все аэродромы похожи, как братья. Разве что один понаряднее другого. Но на всех – стандартные взлётные дорожки из тяжёлых бетонных плит, одинаковые посадочные трапы и деловитые девушки-контролеры, тоже чем-то похожие одна на другую.Усевшись в кресло, Пряхин блаженно сощурился и сказал:– Уфф! Повезло, знаете, с билетами. Иной раз такое бывает!..Костя считал, что ему не повезло, – Люда заняла место возле Ивана Александровича. С Костей её разделял проход между креслами. Всякие объяснения приходилось исключить.Заглядывая вперёд, он решил хотя бы подготовить Семёна, чтобы после пересадки в Иркутске тот не вздумал мешать ему поговорить с девушкой.– Понимаешь, обидно даже: чего она дуется на меня? Кажется, ничем не обидел. Думал, что в самолете поговорим, и я выясню, в чём дело. Так Иван Александрович рядом плюхнулся…– Во-первых, – невольно улыбнулся Семён, – если уж говорить правду, так это Люда плюхнулась возле Ивана Александровича. Да и не дуется она вовсе. Мне кажется, просто не любит, когда перед ней рассыпаются.– Ты это насчёт чего?– Насчёт твоих цезаревских замашек: пришел, увидел, победил.– Глупости порешь! – обиделся Костя. – Не такая девушка; я и не думал даже. А ты, я вижу, не в меру горячо за неё вступаешься. Спроста ли?– Как тебе сказать…Костя нахмурился, поджал губы.– Всё ясно. Можешь не объяснять дальше. Только, по-моему, Семён, это не по-товарищески.– Что?– Сам знаешь.Конечно, Семён знал – что. Не знал только, почему не по-товарищески.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46