– Студент ни в какую не хотел молчания. – Я читал, что индейцы умеют ходить бесшумно – сучок не треснет!– Не знаю. Трофима, что привел вас ко мне, вроде лешего считают. Он днём подойдёт – собаку не обеспокоит. А ночью и пытаться не станет.– Интересный старик! – не унимался Костя. – Богами обставился, а ружье из рук не выпускает. Волков или людей боится?– Ястребов.Студент недоумевающе поднял брови.– Не понял, знаете…– С ястребами воюет. Куры у него – видели, наверное? Так ястребы цыплят потаскали…К счастью, Степных не мог увидеть, как у собеседника загорелись уши: Костя вспомнил, какие предположения вызвало это проклятое ружье в сочетании с косматыми, нависающими бровями деда Трофима. Смущённым молчанием студента воспользовался Степных – повернулся спиной к огню, опустил голову на комель валежины. Костя вздохнул, но продолжить разговор не решился.Горный инспектор уже давно спал. Шляпу он повесил рядом с винчестером бакенщика; лысина светилась розовыми отблесками костра. По ней разгуливал громадный безобидный комар.Обиженно хмыкнув, Костя поправил в костре дрова и представил ночлег Люды и Семёна. Гостинцев всхрапывает, как этот горный инспектор, а бедная девушка испуганно смотрит во тьму ночи. Конечно же, ей не спится! И, конечно, она жалеет, что на месте равнодушного Семёна не сидит рыцарски заботливый Константин Моргунов. Свинья всё-таки этот Сенька! Глава третья Утром Степных растолкал своих спутников.– Побыстрей, побыстрей, мужики! Надо его перехватывать, пока не вышел на трассу. На трассе искать плохо, – десяток собак не пособят!..– Да! – поддержал горный инспектор. – Выберется на трассу, тогда ищи-свищи! Восемьдесят километров в час. Из Дарасуна в три стороны дорога.Степных поправил:– Можно сказать – в четыре, от Маккавеево ещё есть дорога. На Эдакуй. Через Ново-Троицкое да Ильинское.– Есть, кажется, – согласился Пряхин. – И ещё одна есть. Это мимо Жимбары, на Аргалей…Как не хочется расставаться с костром, если на травах и на ветках деревьев лежит роса. А нужно идти, продираясь через эти, обдающие влагой ветки и травы. Стучать зубами, ёжиться от омерзительного ощущения мокрой одежды, но – идти!..В полукилометре от места ночлега Ведьма долго принюхивалась к надломанной ветке тальника, полоскавшей в ручье узкие желтоватые листья. Степных выбрался на берег и многозначительно произнес:– Визира, однако!В обе стороны от ручья тайгу простреливала старая, зарастающая подлеском просека. Слева её зелёные стены сходились вдали друг с дружкой; справа она упиралась в гарь, залитую светом только-только вставшего солнца. На неторной тропочке, угадываемой только по более тёмному цвету трав, не легко обнаружить след сапога. Приходилось рассчитывать на Ведьму, а собака всем своим поведением выражала неуверенность.– Роса больно густая. Отбила запах! – объяснил Степных.Медленно, подолгу задерживаясь на одном месте, Ведьма всё-таки повела по просеке. Теперь она то и дело поднимала вверх морду, словно искала следов не на земле, а на вершинах деревьев. Её хозяин тоже потянул ноздрями влажный от росы воздух.– Дымом отдает, однако. А ветер навстречу, от нашего кострища доносить не может…Ни Костя, ни горный инспектор запаха дыма не улавливали. Нетерпеливый студент предполагал, что бакенщик выдумывает. Просто-напросто собака оказалась беспомощной, «ворон ловит». Хозяину же не хочется признаваться в этом, вот и изобретает всякие росы да запахи дыма!..Тайга тем временем стала редеть, дробиться на островки высокоствольного леса в молодой берёзовой поросли. Березничек курчавился на старом пожарище, на обугленных комлях уцелевших деревьев и чёрных валежин.Перед одним из «островков» лайка остановилась. Подрагивая влажными ноздрями, смотрела на хозяина. Степных снял с плеча винчестер, оттянул курок. Скомандовал вполголоса:– Вперед!Собака, пройдя несколько шагов, остановилась опять. Остановились и люди, охваченные тревожным ожиданием опасности.– Встаньте-ка за лесины, – негромко, но тоном, не допускающим возражений, сказал бакенщик.Теперь горьковатый запашок дыма улавливали все. Но, так как это был только запах, Костя считал, что Степных трусит преждевременно. Опасность будет там, где не запах, а самый дым поднимается над костром.– Вперёд!Лайка бесшумно нырнула в мокрые кусты. Повременив, хозяин двинулся следом за ней.– Давайте сюда! – раздался через минуту его приглушённый голос.За кустами, возле могучего ствола упавшего кедра, остывали угли. Они начинали уже подёргиваться серым налётом пепла. Росу на травах вокруг пепелища высушил жар костра. Сухою была и плотно умятая грудка пихтовых веток, на которых коротал ночь человек. Он ушел, оставив угасающей костер да сине-белую ленточку, оторванную от подола тельняшки.– На добрый час опоздали, если не больше, – ни к кому не обращаясь, объявил Степных.Напряжение схлынуло, сменяясь растерянностью.Иван Александрович поднял узенький лоскуток тельняшки.– На кой чёрт ему понадобилось рвать рубаху?– Для перевязки, надо полагать… Наверное поранился в темноте.– Что будем делать? – спросил Костя.Степных осторожно, придерживая большим пальцем, спустил курок винчестера с боевого взвода.– По такой росе, если свежо наброжено, глухарей без собак ищут. А тут человек. Да ищем с собакой…– Верно! – обрадовался Пряхин. – Теперь по свежему догонять! Не роса поверх следа, а след – по росе!..Просека визиры выходила на раздольную гарь. Начинаясь у костра, по седым от росы травам и кустарникам вдаль уходила яркая зелёная полоса – след человека. Сбиться с него мог только слепой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46