– Ты думаешь, – добродушно продолжал я, – что я ничего не знаю?– Может, и знаешь, – ответил Том, – но кое-что… кое-что тебе, наверное, неизвестно…– Как бы не так, если ты, конечно, о Богунке. Томаш поправил галстук и застегнул воротничок.– Не можешь же ты знать, что…– Да знаю, знаю, дружок, – усмехнулся я, – и тронут твоим сочувствием.– Да ну? – искренне удивился Томаш.– Ну да, – сказал я, – Бубеничек говорил мне, что Богунка путалась с Колдой.– Но это… – изумленный Гертнер не находил слов, – это же гнусно, в конце концов!– О мертвых плохо не говорят.– Я не о Зузане.– Понимаю, – успокоил я, – ты лучше давай собирайся.– А все-таки, разве тебе не ясно, как это гнусно?Мне в тот момент и впрямь не было ясно, как поступить – разыграть из себя растроганного друга или негодующего Зорро-мстителя. Лютеранская натура Томаша, проявляющаяся в его рассуждениях, здорово меня раздражала. Ревновать к Богоушу Колде? Мы все, конечно, ужасно устали, и нервы у нас издерганы, но мы же взрослые люди.– Отстань.– Не понимаю! – Томаш вытаращил глаза.– Может, вернемся?– Да, – очнулся Томаш, – наверное, они уже ушли. Я хочу с тобой поговорить.– О чем?– Ты обещал, что расскажешь мне… о Зузане.– А-а, – я вспомнил обещание, которое необдуманно дал, чтобы только отвязаться от Богунки Славиковой. – Потом.– Поехали ко мне, а? – предложил Томаш.– К тебе так к тебе… – согласился я.Мы вернулись в бар. Уже издалека я заметил, как Славик уговаривает жену уйти.– Ну и засиделись же мы, – сказал Томаш.– А завтра снова на службу, – весело произнес главный редактор, краем глаза следя за Богункой.– Ладно, – зевнула Богунка. – Пошли, что ли.Томаш заговорщицки мне подмигнул. Видишь, мол, как я все устроил. Как и договорились.Я кивнул:– Да, на сегодня, пожалуй, хватит.– М-да, уж вам-то досталось, – мрачно заметил Славик.Компания Пилата тоже засобиралась. Но я не видел Милоня и той веснушчатой девицы. Неужели ушли вместе? Нет, это как-то не вязалось с ее обликом. У Милоня более чем известная репутация.– Кого это вы высматриваете? – спросила меня Богунка и поднялась со стула. – Пошли?– Пошли, – кивнул муж.– А я, пожалуй, выпью еще кофе, – заявил Гертнер.Перед нами появилась услужливая пани Махачкова:– Кофе? Один?– Мне тоже, – сказал я.– Значит, два, – улыбнулась пани Махачкова.Богунка двинулась к выходу, даже не попрощавшись, а Славик перед тем, как за ней последовать, молча пожал руку Тому и кивнул мне.– Смотри-ка, – Томаш показал на другой конец стойки, – Милонь забыл сумку.Мы уже остались наедине, и пани Махачкова поставила перед нами кофе.– Да ведь он здесь, – подмигнула барменша, умерила поток децибелов, несущийся из магнитофона, и приложила к губам палец: – Тсс, слышите?Из пустого зала, где недавно проводил дискотеку Анди Арношт, доносились звуки рояля и пение. Пел Пилат.– Чего это он? – спросил Том.– Он там с девушкой, – томно произнесла Махачкова, прилежная читательница бульварной литературы, – с той малышкой. – Многоопытная дама явно заметила юный возраст новой невесты Милоня.– Завалимся туда, а? – ухмыльнулся Том.К нему, похоже, возвращалось настроение.– Зачем?– Смеха ради.– Глупо как-то…Пока мы спорили, рояль умолк, и раздался звучащий резким диссонансом грохот. Стул, что ли, у них упал. За этим последовала звонкая пощечина.– Вы бы заглянули туда, Честик, – озабоченно сказала пани Махачкова.С веснушчатой близняшкой Марлен Жобер мы столкнулись в коридоре.– Пожалуйста…В дверях зала показался Пилат. Диалектика причин и следствий взяла свое. На сей раз багровым пятном на левой щеке был отмечен Милонь.– Яна!– Исчезни, – дружески посоветовал я Пилату; веснушчатое создание затаилось у меня за спиной.– Ну ты…– Исчезни, – повторил я.И оскорбленный Милонь послушно исчез.– Спасибо, – сказала девушка.– Не за что. Вы, я вижу, и сами можете за себя постоять.– Когда как, – возразила она.– Верно, – кивнул я, – я и забыл о том парне в темных очках…Комментировать мои слова она не стала, но и договорить мне не дала:– Вы не могли бы вызвать мне такси?– Это лишнее, – сказал я и взглянул на часы. – Перед «Ротондой» их сейчас целая куча. Да и дешевле обойдется, – добавил я отечески. Из сумки, висящей у нее через плечо, выглядывала «История античной философии». – Если хотите, я принесу ваше пальто.Она заморгала в знак согласия. Томаш обнимал Пилата, а маэстро что-то тихо ворчал. Они даже не заметили, как я взял пальто несостоявшейся невесты – коричневую пелерину с капюшоном.Девушка ждала меня у лестницы:– Спасибо.– Вдруг там уже заперто, – засомневался я, – подождите, я пойду с вами.Заперто быть не могло, но я хотел ее проводить. Чтобы выглядеть в собственных глазах благородно. Мы поднялись по лестнице и вышли на улицу.– Ну, и где же куча такси?– Это Пилат нам портит музыку, – не слишком остроумно пошутил я.– Что значит – нам?Я растерялся:– То есть…– То есть вы хотели сказать, что, как джентльмен, поедете со мной? – язвительно закончила она.– Вовсе нет.– Но вы сказали…– Постойте, – перебил я ее, кивая на учебник в сумке, – вы, наверное, не продвинулись дальше софистов?– Вот как, джентльмен, я вижу, порядочно образован.– Университет, как принято среди джентльменов.– Тогда вы должны знать, что в этом учебнике, – она достала книгу из сумки, – софисты в самом конце.– Как бы то ни было, – холодно сказал я, – уверяю вас, я не утверждал, что желал бы ехать с вами.– Да вам бы все равно ничего не светило.– Конечно, – усмехнулся я, – поэтому я и не высказывал подобного желания.– Я знаю вас всего несколько часов, – продолжала девушка мягче, – а таких знакомых домой не вожу.Если принять во внимание ее крайне юные годы, то слова эти прозвучали более чем смело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49