)– Значит, расходимся.– Собирайся и уходи, ради бога, уходи! Сегодня ты не можешь здесь оставаться!Было уже далеко за полночь. Зузана, как обычно, вернулась после концерта поздно, веселая и болтливая, – а я ее ждал.Раньше она находила это восхитительным. Нормальным и естественным.– Пока ты ждешь, можешь согреть мне тапочки, – смеялась она.Неправда, что мы не были счастливы. Но когда все рушится, это в счет не идет. И из двоих всегда должен найтись кто-то один, кто отрекся бы от всего. Для того чтобы другой мог, с сожалением вспоминая, подводить итоги.– Ты еще здесь?– Ухожу, – сказал я.Я собирался идти спать. Но Зузана опередила меня, ворвалась в мою каморку и начала без разбору выбрасывать вещи, книги, пластинки, одежду.– Забирай все, забирай!– Ты с ума сошла!– Нет, я именно не хочу сойти с ума!– Завтра…– Я не хочу, чтобы у нас с тобой было еще какое-то завтра, ясно? И я отлично понимаю, почему твоя бывшая жена решила развестись с тобой!Тут наконец и мои нервы не выдержали.– Геду сюда, ради бога, не впутывай!(В ту ночь я, естественно, от Зузанки не переехал. Только через три дня.) 10 – Чего уставился? – вывел меня из оцепенения голос Бубеничека. Из бара сюда, в кабинет Бонди, доносился звук включенного на полную мощность магнитофона. Это пани Махачкова служила благодарственную мессу в честь маэстро Пилата.«Любовь… играет кровь… ты со мною вновь…» – пел Милонь.Вот для кого легко писать тексты! Главное, чтоб было побольше гласных, – и восторженные поклонницы будут штурмом брать прилавки в магазинах «Супрафона».– Не ожидал, – покачал я головой.Маска мумии на лице Бонди наконец ожила, и мешки на его щеках задвигались.– Что это Колда?– Ну да, – сказал Климеш, – мы тоже.– А это точно?Добеш печально взглянул на Бонди, и тот заговорил:– Помнишь, как ты позавчера договаривался с Зузаной?Я кивнул.– Вы договорились на восемь, верно?– Верно.– Так вот, мы поехали в «Беседу», – объяснял Бонди, – да только все сорвалось. Одна готовая песня отпала – ее уже успели записать для телевидения парни из Брно. Я про это не знал.– Ну и что?– А то, – сказал Бонди, – что эта песня шла в самом начале, понял 0 – Понял.– Так что понадобилось ее заменить.– И что дальше? – спросил я нетерпеливо.– Подожди. У Зузаны был на телевидении контракт на шесть концертов в месяц, и строили мы их всегда так, что в начале шло что-то новое, а потом выборка из старых программ.– Мгм, – я все еще не понимал.– В ту субботу мы в «Беседе» должны были только репетировать, – тянул Бонди, – и тут я узнаю, что нашу песню записали в Брно и что эта программа будет показана в том же месяце, но на две недели раньше нашей. Тогда мы решили пустить что-нибудь новенькое. Зузана сказала, что у нее есть одна твоя песня на музыку Добеша.– «День как любой другой»?– Да, – сказал Бонди. – Тот текст, что ты дал ей после обеда. Во вторник ожидалась еще одна репетиция, и я сказал, что делать нечего, отложим до вторника, а мы с Добешем еще взглянем, как это вышло, и распустил ребят.Понемногу до меня начинало доходить.Бонди поколебался.– Зузану отвез домой я… На своей машине. Приехали мы к ней где-то в полшестого. И без малого час я там пробыл. Зузана напела мне твою песню…– А ты ей подыгрывал на фоно, – перебил я Бонди.– Точно, – удивился он. – А ты откуда знаешь?– Не важно, – махнул я рукой. – Продолжай.Бонди невесело улыбнулся.– Это все. Потом я поехал домой, а милиция говорит, что убийство произошло между восемью и девятью.– Я звонил после восьми, – сказал я, – никто не подошел.– Это еще не означает, – хмуро возразил Добеш, – что у Зузаны в тот момент никого не было.– Даже если ее уже убили, – добавил Бонди.– За что взяли Колду?Бонди посмотрел на меня сочувственно.– Наверное, его подозревают.– Как и всех нас, я думаю, – усмехнулся я, – но вы-то, уважаемые, должны отлично знать, почему они подозревают Колду.– Должны, – повторил Добеш. – Должны.– Вы что, черт побери, не верите, что это не я убил Зузану?!Бонди и Добеш смущенно переглянулись.– Так верите вы мне или нет?!– Не в этом дело, – застенчиво произнес Бонди, – ты спросил, за что взяли Колду?– Да не тяни ты!– Я не все тебе сказал, – покраснел деликатный менеджер, – я не хотел тебя того… ранить.Глаза Бонди, которые он таращил на меня, были столь бесхитростны и совестливы, что я еле сдерживал желание врезать промеж них.– Но если ты хочешь это знать, – опять вмешался Добеш, – то Гуго тебе сейчас все скажет.– Так вот, – Бонди набрал воздуха и запыхтел, – почему я ушел от Зузаны…– В четверть седьмого или около того, – нетерпеливо кивнул я.– …потому, что кое-кто пришел, понял?Бонди по-жабьи сморщил лицо в гримасе сострадания и шумно вдохнул, чтобы запыхтеть вновь.– Колда?– Да, – подтвердил Добеш и предложил мне сигарету. – Извини, Честмир. Закуривай.Я взял у Добеша «Спарту», а Бонди услужливо поднес мне зажигалку.– Все это так глупо.– Ты должен понять, – сказал Добеш.Я считал про себя до ста.– За то, что вы, мальчики, так деликатны, большое вам спасибо. Но я, кажется, еще соображаю, что к чему. Зачем было вилять?– Ну знаешь, – обиделся Добеш, – я думал, мы с тобой старые друзья!Бубеничек, который молча нас слушал, должно быть, здорово веселился. Старые друзья! Красиво сказано, конечно, да мы-то скорее стареющие друзья, если быть точным и честным. Наше давнишнее знакомство ровным счетом ничего не значит. Добеш играет за высшую лигу, а я в лучшем случае за область. На сегодняшний день нас объединяет только Зузана – тоже игрок высшей лиги, – а вовсе не сентиментальные воспоминания. Во всяком случае, я, общаясь с Добешем, на старую дружбу никогда не ссылался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49