Он заметил, как осекся Чучо, и велел ему сказать все. Чучо тяжело вздохнул. Но отступать было некуда, и он промямлил:
– Они собираются все вернуться в Гвадалахару. И сеньорита Марта и даже сама сеньора.
Чучо даже испугался, потому что стоило ему это проговорить, как хозяин сорвался с места и бросился вон из кабинета. Чучо понурил голову, – опять его подвела болтливость!
А Антонио уже стоял в дверях бунгало. Старик Саманьего удивился, увидев у себя такого гостя. Зять не очень-то жаловал его своим вниманием. Но дон Даниэль был рад, что тот зашел именно сегодня, потому что им было, о чем поговорить. Во-первых, он хотел извиниться перед Антонио за все те огорчения, которые он сам и его домашние доставили ему. Во-вторых…
– Вы уезжаете? – предвосхитил его слова Антонио. Дон Даниэль кивнул. Наверное, Ракель уже сообщила об их решении мужу.
Антонио внимательно посмотрел на старика. Интересно, знал ли он о предложении Макса, а если знал, то какого был мнения?
– Я узнал об этом слишком поздно, неужели вы думаете, сеньор, чтобы я допустил такое? – взволнованно произнес дон Даниэль.
Но Антонио ему не верил. Да и как он мог поверить такому отцу, который преспокойно смотрел, как его дочь выдает себя за вдову человека, которого и в глаза не видела. А потом спокойно смотрел, как она обманывает фиктивного мужа, играя на том, что он потерял память. Нет, такому человеку глупо было доверять.
Увидев, что Антонио собирается уходить, дон Даниэль попробовал удержать его. Он во что бы то ни стало, хотел объяснить, что Ракель любит мужа, что она хочет уехать не потому, что разлюбила, а потому, что потеряла его доверие. Ракель так надеялась, что ждет ребенка. А теперь все видит в черном свете, это так свойственно женщинам. Дон Даниэль уже почти рыдал сам. Неужели ничто не сможет растопить это каменное сердце!
– Значит, она думала, что у нее будет ребенок, – с расстановкой проговорил Антонио, – чтобы связать меня по рукам и ногам?
– Нет, нет, – забормотал дон Даниэль, никак не ожидавший, что его слова будут восприняты так превратно.
Антонио поморщился. Лживый, жалкий старик.
– Будьте искренни хоть раз в жизни! – бросил он в лицо старому Саманьего.
– Вы меня оскорбляете, – выпрямился тот.
Такими их застала Ракель. Увидев жену, Антонио тот час же вышел.
Ракель с удивлением посмотрела вслед мужу и обратилась к отцу:
– Что случилось, папа?
Отец рассказал ей, что Антонио посмел назвать его лжецом. Ракель рассвирепела. Этот человек, такой самоуверенный, такой умный – просто идиот, неспособный ничего понять. Разумеется, они уедут в Гвадалахару, но прежде она скажет ему все, что о нем думает. Хватит жить в постоянном страхе и чувствовать себя кругом виноватой. Он за все заплатит. Ракель в сердцах швырнула на стол газету, которую ей только что дал Рамон и быстрыми шагами вышла из бунгало, хлопнув дверью.
Пабло принес в контору запись разговора. Итак, за первую половину дня попался только один человек, точнее, одна женщина. Был, правда, еще один звонок, но звонивший промолчал и повесил трубку. Пабло вставил привезенную бобину в магнитофон, и скоро они с Антонио Услышали запись разговора. Голос казался очень знакомым, где-то Антонио его слышал. Он задумался, стараясь припомнить всех женщин с похожим голосом. Карла. Пожалуй, это она. Но, к сожалению, магнитофон все-таки сильно искажает тембр голоса. Антонио попросил Пабло Поставить запись еще раз. И в этот момент на пороге кабинета появилась разгневанная Ракель.
Она не вошла, а как показалось Антонио, как фурия ворвалась, восклицая:
– Мне нужно поговорить с тобой!
Антонио, едва сдерживая гнев, попросил Пабло выйти, а затем, когда они остались одни, ледяным голосом сказал жене:
– Я не выгнал тебя только, чтобы не ставить в неловкое положение перед служащим, но предупреждаю…
Ракель не дала ему договорить. Этот человек еще смеет ее о чем-то предупреждать! Да ей плевать на его предупреждения, как и на то, что подумает служащий. Ракель решила, наконец, сказать все, что накипело в ее душе – что он самовлюбленный тип, полагающий, что все на свете должны преклоняться перед ним. Он считает, что она осталась с ним из-за денег. Видно, у него нет других достоинств, чтобы привлечь женщину, И он еще посмел думать о ней все самое худшее, оскорблять отца и всю семью, говорить, что ребенок был ей нужен только для того, чтобы связать его по рукам и ногам!
– А разве это не так? – холодно спросил ее Антонио. – Разве не этого ты хотела сегодня ночью?
– Если ты так думаешь, – с горькой иронией ответила Ракель, – то ты не мужчина.
Это была первая открытая ссора между Антонио и его женой.
Ракель больше не желала терпеть унижений и жить в вечном страхе. Теперь, лучше познакомившись с людьми, окружавшими ее мужа, она поняла, что отличается от них не только своей бедностью, но и тем, что не умеет по-настоящему лгать и притворяться. Она не какая-нибуд! Маура – вот кто, действительно, лжив и корыстен. Не Антонио может думать, что хочет. Ей ничего от него не нужно – ни денег, ни фамилии.
– Просто ты никогда не любила меня, – смотря на жену холодными от скрытой ярости глазами, сказал Антонио.
– А ты? – бросила ему Ракель, и у нее вырвалось: – Ты становишься мне неприятен.
Она повернулась и вышла из кабинета.
– Ты мне тоже! – услышала она за своей спиной. – Ты мне надоела!
Это был конец. Конец всех их отношений, любви, надежд. Ракель выбежала из комнаты и на вопрос шофера: «Домой?», отрицательно покачала головой: «Нет», и попросила Марселино довезти ее до центра города.
Они ехали по шумным улицам. Вокруг шли люди, у всех свои дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148