С удивительной осведомленностью он обрисовал сложившуюся в те времена международную обстановку, дал четкий анализ политического, экономического и военного положения капиталистических стран, показал рост внутренних и внешних противоречий в Европе, Азии и Америке.
Я не помню всего, что говорил М. Н. Тухачевский. Запомнился только его вывод о том, что при создавшейся обстановке ни одна из великих европейских держав в течение полутора – двух десятилетий не будет в в состоянии начать войну против Советской России. Но вместе с тем Тухачевский напоминал, что капиталисты не примирились навсегда с существованием первого в мире государства рабочих и крестьян. В дальнейшем обстановка может измениться, и это обязывает нас постоянно совершенствовать Красную Армию, укреплять ее ряды, повышать ее боеспособность.
Слушая этот доклад, я думал: «Хорошо, что среди руководителей нашей молодой Красной Армии есть такие проницательные люди, как М. Н. Тухачевский!»
Во время одного из своих съездов на каникулы смоленская молодежь, обучавшаяся в вузах Москвы, решила устроить бал. Начальник Дома Красной Армии, к которому мы обратились с просьбой предоставить для этого зал, встретил студенческую делегацию не очень доброжелательно и заломил огромную арендную плату. А под конец, желая, как видно, совсем отделаться от нас, заявил, что без санкции командующего округом М. Н. Тухачевского он вообще не может распорядиться помещением.
Однако ссылка на Тухачевского не только не обескуражила нас, а, наоборот, окрылила надеждой. Мы знали, что командующий – друг молодежи.
И вот я отправляюсь на квартиру к Михаилу Николаевичу. Поднимаясь по лестнице, повторяю про себя заранее подготовленные слова обращения.
Дверь открыл какой-то военный и, спросив, как доложить командующему, ушел. А через минуту появился М. Н. Тухачевский. Он радушно поздоровался со мной, и я как-то сразу забыл свою заученную речь. Просьба студентов была понята сразу. Наше приглашение на бал Михаил Николаевич принял с готовностью и тут же позвонил начальнику Дома Красной Армии. Особенно меня обрадовали последние слова, брошенные Тухачевским в телефонную трубку:
– Конечно бесплатно. Это же студенты…
Через несколько дней бал состоялся. Да еще какой бал! Начальник Дома Красной Армии расщедрился и предоставил в наше распоряжение не только зал, но и великолепный военный оркестр.
В разгар бала несколько неожиданно загремели аплодисменты. Молодежь, прервав танцы, окружила почетного гостя – М. Н. Тухачевского.
Ни одеждой, ни поведением своим Михаил Николаевич не выделялся из толпы. Он носил такую же гимнастерку, как и многие из присутствовавших, держался непринужденно, просто, весело. А когда грянула мазурка, пригласил одну из студенток и закружил ее в танце…
Сколько воды утекло с той поры! А из памяти моей не идет озаренное улыбкой лицо Михаила Николаевича – доброго друга нашей юности.

ОРЕЛ МОЛОДОЙ
Н. В. КРАСНОПОЛЬСКИЙ

В ночь на 14 ноября 1919 года 27-я стрелковая дивизия освободила Омск от колчаковцев, и уже к утру в Куломзине появился Реввоенсовет 5-й армии во главе с М. Н. Тухачевским.
Я впервые увидел тогда командарма, победно проведшего нас от Волги до Иртыша. Это был красивый молодой человек в ладном барнаульском полушубке, валенках и белой сибирской заячьей шапке с длиннющими ушами, которыми при нужде можно было закрыть и шею.
Направившиеся поить коней ездовые нашей батареи останавливались рядом со мной и тоже во все глаза глядели на М. Н. Тухачевского. Общее впечатление о командире выразил «батя», как почтительно величали у нас самого старшего из красноармейцев коммуниста Куликовского.
Куликовский был человеком примечательным. Еще в 1905 году он участвовал в баррикадных боях рабочих польского города Лодзи. Потом ему пришлось эмигрировать за границу. Побывал в Австралии и США, участвовал и там в рабочем движении, лично знал Юджина Дебса. Батарейцы к нему прислушивались. Его мнение было важно и для меня – комиссара батареи, «Батя» сказал, будто припечатал:
– Орел молодой!
Молодость М. Н. Тухачевского – первое, что бросалось в глаза всем и каждому. На этой почве происходили многие забавные недоразумения. Не обошлось без них и в Омске.
Утром 14 ноября, когда в городе хозяйничали уже наши, распахнулись двери одного из добротных особняков, и в них появился… колчаковский генерал Римский-Корсаков. Почтенный начальник омских артиллерийских складов намеревался идти к себе на службу. Но его моментально окружили красноармейцы и препроводили к только что вступившему в должность коменданта города комиссару артиллерии В. А. Бюлеру.
О поимке такой крупной птицы было, конечно, тотчас доложено М. Н. Тухачевскому, и он приказал доставить генерала в штаб армии. Бюлер сам повез туда пленного, а на обратном пути заехал к нам на батарею и, давясь смехом, рассказал следующее:
– Вошли мы в помещение. Вижу, у самого края стола сидит Тухачевский в валенках и стеганке. Рядом с ним – командиры постарше. Генерал пошарил по застолице глазами и сразу же потянулся к самому великовозрастному. Начался обычный в таких случаях разговор: как зовут-величают, какую должность занимал у Колчака, при каких обстоятельствах попал в плен. Вопросы задавал тот, что постарше, и генерал охотно отвечал ему. Но вот спросил что-то Тухачевский. Пленный колчаковец и ухом не повел. Я ему подсказываю: «Генерал, вас командарм спрашивает». А он опять к тому же пожилому командиру тянется. Я ему снова: «Командарм вас спрашивает» – и указываю на Тухачевского. Генерала чуть родимчик не хватил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81