Господин штурмбанфюрер сказал, что вы можете починить все, - объяснил Флич.
– Гм… Такую штуку не доводилось, - Захаренок повернул вазу, рассматривая ее.
Шанце стоял рядом и тоже рассматривал вазу. При нем Флич не считал возможным говорить о самом главном, ради которого, как он понимал, Гертруда и велела разбить вазу.
– Присаживайтесь, господин Шанце, - сказал он повару по-немецки.
Тот кивнул и сел на деревянный диван возле стенки.
Захаренок внимательно осматривал вазу, задавал Фличу вопросы об ее устройстве. Флич отвечал обстоятельно и неторопливо.
Василь на своем рабочем месте чистил какую-то железяку. Он узнал фокусника, его разбирало любопытство: не каждый день приносят в мастерскую "волшебные" вазы. Но он не подходил и с Фличем не заговаривал. Так заведено в мастерской: каждый делает свое дело, в чужие не суется.
– Ладно, попробую, - сказал наконец Захаренок.
– Сколько будет стоить? - спросил Флич.
– Уж и не знаю. Не примус. Не дороже денег. Сделаю - скажу. Может, и не выйдет ничего. Берусь только для господина штурмбанфюрера. Симпатичный человек.
– Спасибо, - произнес Флич и добавил ничего не значащим тоном: - Кстати, не найдется ли у вас трех спиц для дамского велосипеда?
Захаренок быстро взглянул на фокусника и усмехнулся:
– Смотря, какой марки велосипед.
Флич вздохнул с облегчением, он так боялся, что хозяин мастерской ответит как-нибудь не так.
– Пензенского завода.
– Найдется.
– Уж задаточек позвольте оставить. Так оно вернее, - Флич достал из кармана несколько мелких купюр и сунул вместе с ними записку Гертруды прямо в руку Захаренка.
– Покорнейше благодарю, - поклонился Захаренок. - Постараюсь все сделать в лучшем виде. Заходите вечером. Милости прошу. Ауфвидерзеен, герр офицер. - Он проводил гостей до ворот, вернулся в мастерскую, внимательно прочел записку, прикусил губу. Сел, забарабанил пальцами по столу.
– Василь.
– Что, господин хозяин? - Василь подошел, уловил тревогу в глазах Захаренка.
– Ты в Дубравкинском лесу бывал?
– Бывал.
– Охотничью сторожку знаешь?
– Слыхать про нее слыхал. Примерно где - знаю. А бывать не приходилось.
– Я бы сам пошел, да штурмбанфюрер работу прислал. Нам с ним ссориться не с руки.
– Случилось что? - осторожно спросил Василь.
– Слушай внимательно. Связи сегодня нет и завтра не будет. Да и поздно завтра. Пойдешь в лес. Найдешь сторожку. Кровь из носа, а надо найти. Там застава. Скажешь, лукошко здесь осенью оставил. Усек?
– Усек.
– Скажи, что срочное дело до "дяди Васи". Пусть быстро проводят в лагерь. "Дяде Васе" скажешь: есть сведения, что через три дня каратели пойдут в лес. Торопятся они, видать, пока болота не расклякли. Специальные части СС. Собаки у них. Минометы. Пусть принимает меры. Усек?
– Усек. Только из города без пропуска не выйдешь. Кругом вышки с пулеметами понаставлены у фрицев. И "бобики" на окраины оттянуты. Может, до ночи подождать?
– Нельзя. И рисковать зря нельзя. Дело видишь какое - жизни товарищей от нас, от тебя зависят.
– Понимаю, господин хозяин. Постараюсь.
Сначала Василь направился к Злате попросить, чтобы присмотрела за Катериной. Златы дома не оказалось. Пришлось идти в гостиницу. Сунулся со двора - и там часовой. Не пускает.
Тогда Василь вышел на середину двора, сунул в рот четыре пальца и пронзительно свистнул трижды.
Часовой у дверей оторопел, растерялся: стрелять, кричать, подымать тревогу?
А Василь стоял, заложив руки за спину, и тревожно оглядывал выходящие во двор окна: не мелькнет ли знакомое лицо.
И тут в дверях появилась Злата, волосы прихвачены белой косынкой, через плечо сырое серое полотенце, фартук в мокрых пятнах.
– Ржавый! - воскликнула она удивленно. - То-то слышу знакомый свист. Ты чего?
– Здорово. Я к тебе. Крольчиха, пригляди за Катериной. Ладно?
– Ладно. А ты далеко?
– Отсюда не видать. Привет! - он кивнул и зашагал за ворота. На улице нос к носу столкнулся с близнецами. У одного шея была обмотана толстым шарфом.
– Здорово, Ржавый! - радостно улыбнулся Павел. - Давно не виделись.
– Давно. До вас и не доберешься, - укоризненно сказал Василь. - Кругом стража.
– А ну их, - прохрипел Петр. - Как живешь?
– Да вот работаю в мастерской, - Василь протянул руки ладошками вверх, чтобы близнецы увидели темные трудовые мозоли и въевшиеся в кожу следы металла.
– На фашистов работаешь? - спросил Павел.
– А вы? - Василь прищурился. - Чья бы корова мычала…
– Мы не работаем. Мы с мамой.
– А я маму похоронил, - Василь вздохнул. - Между прочим, сестренку вырастить надо.
– А у нас папа погиб, Герой Советского Союза, - так же грустно произнес Павел.
– Ну да?… Герой?
– Мы газету видели с Указом Президиума Верховного Совета. Посмертно присвоили.
Василь покивал, посмотрел на братьев и сказал с упреком:
– Вот видите!…
И они поняли, что Ржавый не считает их достойными отца. Это было обидно. Очень обидно.
– У меня дядька в деревне при смерти, - неожиданно сказал Василь. - Не знаю, как из города выбраться, - взглянул на братьев и добавил: - Позарез надо, ребята.
– Слушай, - повернулся Петр к брату, - а может, Кляйнфингер дежурит?
– Что еще за фингер? - спросил настороженно Василь.
– Ефрейтор. Он за самогон полгорода выпустит.
– Ну…
– Подождите меня. Я сейчас, - сказал Павел и направился в гостиницу.
– Маме не говори, что я на улице, - крикнул ему Петр по-немецки.
Павел вернулся с подозрительно оттопыривающимся карманом куртки.
– Пошли.
У шлагбаума еще издали приметили они Кляйнфингера. Он стоял, прислонясь к стенке будки, со скучающим лицом. Никто из города не выезжал, никто не въезжал. Поживиться было нечем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101