Стены зала были обвешаны видами Германии. Он не стал их рассматривать, побрел, как старичок, по коридору, нашел нужную дверь, снял шапку, постучался и вошел. И увидел сидящего за столом, заваленным бумагами, директора школы Николая Алексеевича Хрипака.
Хрипак тоже увидел Василя и начал что-то черкать на бумаге, давая ему время осмыслить положение. Потом поднял голову. Блеснули очки.
Василь стоял в дверях, переминаясь с ноги на ногу. Ему хотелось уйти, словно он попал в кабинет директора школы, и если сейчас же потихоньку не смыться, директор поставит его к стенке, как опоздавшего.
– Что ж вы, молодой человек? Проходите.
Василь сделал несколько шагов, оставляя на паркете влажные следы.
– Здрасте.
– А-а… Если не ошибаюсь, весьма знакомая личность: Долевич Василь, по прозвищу Ржавый, из седьмого-второго.
Василь кивнул.
– Что ж, ты забыл, как меня зовут?
– Здравствуйте, Николай Алексеевич.
– Здравствуй, Долевич. С чем пришел?
– На работу…
– Ну садись, поговорим.
Василь сел на краешек стула возле стола. На директора не смотрел, стал внимательно разглядывать рассохшийся паркет.
– Как живешь?
– Как все…
– Мама здорова?
– Умерла.
Хрипак покачал головой.
– У тебя, кажется, сестренка была?
– Есть.
– Сколько ей?
– Шесть лет.
– Та-ак… Помню, много ты учителям крови попортил, Долевич.
– Много.
"Что б тебе провалиться! Ты нам мало крови попортил, прихвостень фашистский", - подумал Василь.
– И что же ты от меня хочешь?
– На работу…
– Образумился? Хочешь трудом укреплять новый порядок? Похвально, Долевич. Весьма похвально.
– Сестренку кормить надо! - Василь метнул на директора свирепый взгляд, но тут же опустил глаза, стал рассматривать чернильное пятно на паркетине.
Хрипак на его свирепый взгляд внимания не обратил.
– И куда бы ты хотел? На железную дорогу нужны грузчики. Чернорабочие на стройку. Кое-что есть в частном секторе. Специальность имеешь?
"Издевается, гад! А еще директором был при советской власти".
– Мне б, Николай Алексеевич, учеником куда. На слесаря… - попросил он, помня инструкцию Каруселина.
– Учеником?… Ладно, Долевич. Куда ж тебя?…
– В мастерскую какую.
– В мастерскую?… - Хрипак сверкнул на Василя очками. - Заполни-ка анкетку. - Он протянул ему листок учета рабочей силы, текст был отпечатан по-русски и по-немецки.
Василь посмотрел на листок, почесал затылок.
– По-немецки заполнять?
– Ох, Долевич, Долевич, хоть по-русски-то заполни! Помнится, ты в первых учениках не ходил! Все в перышки играл, - сказал Хрипак совсем как когда-то, по-директорски. - Вон садись за тот столик и заполняй. Да без клякс! Не школьная тетрадка.
Он опять принялся черкать что-то на бумажке и украдкой наблюдал за Василем, как тот перешел к столику в углу комнаты, положил перед собой анкету, долго рассматривал и чистил перо, заглянул в чернильницу. Потом решительно обмакнул перо в чернила и старательно стал писать.
Да-а… Возмужал парнишка. А ведь он помнит его маленьким, первашом. Как-то надоело тому заниматься, взял и залез под парту. Залез и сидит. А он рыжий, приметный. Был Долевич и нет Долевича. Учительница и дверцу шкафа открыла, и в окно выглянула: не сиганул ли со второго этажа? А тот сидит под партой, сам с собой в перышки играет. Живой был мальчик. Выдумщик, но открытый. Это он в шестом классе вроде бы закрылся, как моллюск в створках. Появилась Злата Кроль. Сперва-то Долевич только что по потолку не ходил! Говорил громко, затевал драки, дерзил. И вдруг закрылся, притих. А вскоре у них и компания сколотилась. Великие Вожди! Да-а… Цветок вырастить - труда положишь! А тут - человеки! В такой переплет попали, а держатся молодцами. Не стыдно, нет, не стыдно ему за своих учеников.
Хрипак заметил, как Василь, заполнив анкету, посмотрел на нее, быстро макнул перышко в чернильницу и поставил на листе кляксу. Нарочно. Ах, Долевич, Долевич! Бывший директор нагнулся над бумагами, чтобы скрыть улыбку. Еще заметит бывший ученик!
Василь подошел к столу, положил на него анкету.
– Вот.
– Та-ак… Без кляксы, конечно, не обошлось. Был неряхой и остался неряхой.
Василь смотрел на носки своих валенок.
– Гут, - произнес Хрипак по-немецки. - Пойдешь в мастерскую, где чинят примуса и велосипеды, к господину Захаренку. Ему нужен ученик. Веди себя прилично. Господин Захаренок человек строгий, слушайся его. А то распустили мы вас в советской трудовой школе! Понял?
– Понял, Николай Алексеевич, - покорно сказал Василь. - Можно идти?
– Ступай.
– До свиданья, Николай Алексеевич, спасибо вам.
– Вот так, Долевич. Иди, работай.
Василь вышел, а Хрипак усмехнулся: "Ничего-то ты не понял, Ржавый. И не скоро поймешь!"
Он тяжело вздохнул и занялся бумагами.
В то же утро партизанская связная тетя Шура навестила старика Пантелея Романовича.
Старик узнал ее. Слушал внимательно.
– Самогон, говоришь?… Дело не хитрое… Доводилось гнать… А много?
– Много, - сказала тетя Шура.
– Да-а… Задала мне задачку Советская власть. Рисковое дело.
– Рисковое. Но вы ж не для себя. Для "освободителей".
– Разве что… Из яблок пойдет?
– Да все пойдет, дед. Хоть из навозу гоните.
– Из навозу для них больно жирно будет… - буркнул Пантелей Романович. - Заковыка… Змеевика нет.
– Сделают.
– Ну, коли сделают… Да один управлюсь ли?… Внуков-то увела, - Пантелей Романович как бы упрекнул тетю Шуру, хотя и понимал, что упрекать ее не за что. Но не шли из головы да сердца Петр и Павел. Прикипел он к ним, такое дело. Ночами по-стариковски не спит, ворочается, все мальчишек вспоминает. Может, голодные они? Или того хуже, к фашисту угодили? У него б пересидели на покое, прокормились бы кой-как.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101