Чтобы вы убедились, что я жив, то как только выйду от сюда, то сразу позвоню, какой у вас телефон? сгибаюсь над телефоном и просматриваю его номер. - Я запомнил.
- Что же. Я приму ваши условия.
- Сколько сейчас время?
- Без десяти одиннадцать.
- Прекрасно, мы уходим, но чтобы не форсировать события, я вас вынужден связать. Мичман, тащите мадам сюда.
Воронов тащит упирающуюся женщину. Мы их привязываем к креслам, в рот запихиваем по кляпу.
- Прощайте, адмирал. Папку я заберу, чтобы какой-нибудь идиот не заглянул в нее случайно. Мичман, приготовились, возьмите чемодан.
Я стою у окна и вслушиваюсь. Вдруг напротив здания грохнула автоматная очередь и понесло...
- Бежим.
Выскакиваем в пустой коридор и несемся на лестницу, вот и выход на крышу. Осторожно приоткрываю дверь, охранников на одной стороне крыши не вижу и лишь когда вышли из двери и огляделись, то разглядел четыре фигуры, склонившиеся с другой стороны и рассматривающие внизу перестрелку. Я киваю Воронову, тот быстро открывает чемодан, цепляет конец веревки за вентиляционную трубу , а остальной моток выбрасывает вниз, в другую сторону, где на улице нет стрельбы. Он первым ползет вниз, а я на страже. Охранники даже не оглянулись. Целых пять минут дрожала веревка, теперь я спускаюсь вниз, толкаясь ногами от стенки здания. Внизу стоит Воронов, рядом лежат два спецназовца.
- Черт, прямо на голову им свалился, - жалуется он.
Так я тебе и поверил.
- Где Роза?
- Вон ее машина.
Роза машет нам из окошка машины. Мы добегаем до нее.
- Все в порядке, ребята? - уже в машине спрашивает Роза.
- Сегодня неинтересно, - говорит Воронов, - даже не постреляли.
- Роза. Останови машину где-нибудь у телефона-автомата. Мне надо позвонить.
- Хорошо.
Проезжаем квартала три и останавливаемся у будки.
Я набираю номер адмирала, никто не подходит. Пришлось возвратиться к машине.
- Роза, хорошо бы нам позвонить в гостинцу... к администратору и попросить служащего сказать адмиралу, что капитан свободен и он уехал домой.
- Это мы сейчас.
Роза подъезжает к брызжущему от разноцветных мигающих огней бару и несется в него. Через пять минут она возвращается.
- Все сообщила. Сейчас пойдут и передадут адмиралу.
- Теперь домой.
- Куда?
- Сначала к твоему дяде, а потом в Тунис, на нашу базу.
- Неужели все кончилось.
- Должно, кончиться.
ЗА ПОЛТОРА ГОДА ДО СВАДЬБЫ
Дон Диего прибыл на место встречи вовремя. Мы увидели катер и принялись кричать, кто то из пловцов выстрелил в воздух. Суденышко развернулось к нам и вскоре мы залезли на борт.
- Это все? - растеряно спросила Роза.
- Да, те кто выскочил из мышеловки. Роза, Николаев помоги перевязать раненых.
Ребята лежат на палубе и отдыхают. Троих уводят в кубрик катера.
- Тяжелехонько вам пришлось, - говорит дон.
- Двоих потеряли.
- Так ничего и не узнали про свой сухогруз?
- Нет.
- А мы вот узнали...
Я подпрыгиваю на месте.
- Дон Диего не томите. Говорите, где он? Как вы узнали?
- Он рыбаков, восточного побережья Испании. Шли мимо и те запросили коробку пенициллина, у них матрос травму получил, рана стала гноиться. Роза их возьми и спроси, не видели ли они сухогруз "Капитан Игнатьев". Видели говорят, он выброшен штормом на отмель недалеко от местечка Кьяни у побережья Испании, был загружен древесиной, и местные все бревна утащили. Внутри, в трюмах, все залито, одни не подъемные трубы.
- У...у..., - я застонал.
- Теперь плывем туда, капитан?
- Плывем.
Роза сидит в каюте рядом со мной.
- Почему сухогруз оказался там? - спрашивает она. - Ты же сказал, что он утонул у Болеарских островов?
- Он не утонул, он полу затонул, то есть остался на плаву а дальше... Дальше была ночь, был шторм, команда удрала. Течение понесло "Игнатьева" к берегам Испании.
- Как ты думаешь, мы найдем какую-нибудь документацию?
- Не знаю. Если мы судно найдем, то считай уже выполнили операцию.
- Боже, в каких я участвовала событиях.
Сухогруз торчит из воды только на уровне радиомачты. Пловцы сразу пошли в воду и прочитали название. Действительно "Капитан Игнатьев". Мы проползали по всему судну, но то что надо не нашли. Сейфа нигде нет, в каютах если и сохранились бумаги, то не те. С трудом откатили верхние крышки трюмов, действительно, упакованы зенитные комплексы, во всей красе. Из разбитых ящиков, которые местные ныряльщики уже поковыряли, торчат остатки рубероида и бумаги. На дне трюма между ящиками, несколько разбухших картонок. Я поднимаю один и чуть не давлюсь воздухом. На обрывке бумаги, приклеенной к разбухшей папке, видны плохо напечатанные буквы: "...енно секретно." Вся остальная бумага превратилась в черт знает что, не то клейкую массу, не то в разбухший студень.
Мы приплыли в Бизерту и я сразу же засел за отчет. На "Академике Павлов" мне предоставили для работы каюту. Пловцы получили неделю отдыха и готовились к отправке на родину. Капитан Николаев болтался на берегу и прожигал деньги. Роза и дон Диего задержались в городе, среди великосветских балов и вечеров.
В Бизерте мне сразу показали газеты, где один из журналистов высказывается в нехороших тонах о русских пловцах, хозяйничающих в Средиземном море. Как он предполагает, пострадали от них Болеарские острова и личный состав спец частей НАТО.
Прошла неделя, я закончил работу и тоже готовился в Россию. Но вдруг меня вызвал к себе адмирал Шаров, командир базы.
- Николай Александрович, здесь некоторые почетные граждане города, очень хотели бы с вами встретиться.
- Со мной?
- Да с вами. О вас ходят необычайные слухи. Сегодня вечером общественность Бизерты организует бал, посвященный русским морякам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38