К Ким вернулось чувство, что Элизабет пытается что-то сообщить ей через столетия, которые пролегли между ними. Но как она ни прислушивалась, не могла расслышать ни единого внятного слова. И все равно Ким была убеждена, что какая-то частица Элизабет присутствует в самой сердцевине ее существа. И то, что теперь стало домом Ким, было в каком-то смысле и домом Элизабет.Такие мысли не доставили Ким никакого удовольствия, более того, она почувствовала себя не вполне уютно. В неявном сообщении Элизабет ей чудились неудовольствие и нетерпеливая мольба о помощи.Занявшись самой неотложной, на ее взгляд, задачей, Ким поспешно распаковала отреставрированный недавно портрет Элизабет и повесила его над камином. Стены гостиной перекрасили, и силуэт портрета исчез. Ким пришлось наугад определить высоту, на которой должна была висеть картина. Почему-то Ким была убеждена, что место картины там, где она находилась триста лет назад.Она отошла на несколько шагов и посмотрела на картину, висящую над каминной полкой. Ее поразила жизненная сила, исходившая от живописного полотна. Раньше, при лучшем освещении, Ким казалось, что портрет исполнен слишком примитивно. Теперь же, когда картина висела в полутьме гостиной, эффект стал совершенно иным. Сквозь сумеречный свет зеленые глаза Элизабет смотрели пронизывающим, горящим взглядом.Прошло несколько минут. Словно загипнотизированная, Ким приросла к полу посередине гостиной. Рассматривая картину, она чувствовала себя так, словно смотрелась в зеркало. Глядя в глаза Элизабет, Ким сильнее, чем когда-либо, чувствовала, что Элизабет действительно изо всех сил старается что-то сказать ей, сказать что-то очень важное, сказать сквозь столетия. Но в гостиной стояла звенящая тишина.Мистическое чувство, внушенное Ким картиной, погнало ее в замок. Несмотря на то, что коттедж был заставлен нераспакованными ящиками и коробками, невзирая на иссушающую досаду от бесплодных поисков среди старых бумаг, Ким вдруг почувствовала неодолимое желание вернуться к этим поискам. Вернуться, не откладывая дела ни на одну минуту. Портрет Элизабет вновь зажег в ней неуемное желание узнать все, что возможно, о ее таинственной прапрабабушке.Словно ведомая сверхъестественной силой, Ким поднялась по лестнице на чердак. Оказавшись там, она ни минуты не колебалась в выборе места поисков. Она не стала также тратить время на открывание окон. Ким прямиком направилась к предмету, который напомнил ей по форме старинный матросский сундук. Открыв крышку, обнаружила под ней обычную, уже ставшую привычной картину — беспорядочную свалку бумаг, конвертов и толстых книг.Первая книга оказалась инвентарной описью корабельных запасов. Датирована она была 1862 годом. Прямо под этим гроссбухом Ким нашла большой, примитивно переплетенный блокнот, к которому было привязано письмо. Ким шумно глотнула воздух. Письмо было адресовано Рональду Стюарту.Ким наклонилась и вынула блокнот из сундука. Развязав бечевку, она вскрыла конверт и достала оттуда письмо. Вспомнив, как бережно обращалась архивариус с письмом Матера, Ким постаралась сделать то же самое. Старая пересохшая бумага никак не хотела разворачиваться. Наконец Ким удалось раскрыть письмо. Оно оказалось короткой запиской. Ким посмотрела на дату, и ее предвкушение открытия несколько рассеялось. Письмо оказалось из восемнадцатого века. 16 апреля 1726 вода
Бостон Дражайший отец! Отвечая на Ваш запрос, я полагаю своим долгом сказать, что в интересах нашей семьи и нашего дела нам следует воздержаться от перенесения праха матери на наше семейное кладбище, ибо получение требуемого разрешения может вызвать волнения и смятение умов в городе Салем и снова вызвать интерес к старым делам, интерес, который Вы столь искусно и с таким трудом сумели погасить. Ваш любящий сын Джонатан.
Ким аккуратно сложила записку и вложила ее обратно в конверт. Даже тридцать четыре года спустя после печально известных процессов Рональд и его сын были озабочены возможными неприятностями для семьи, несмотря на то, что были принесены официальные извинения, а губернатор колоний объявил по этому поводу день траура.Теперь Ким обратила внимание на блокнот, переплет которого стал крошиться от времени. При попытке открыть тисненый матерчатый переплет она невольно оторвала его от книги. Сердце ее неистово забилось. На титульном листе было написано: «Книга Элизабет Фланаган. Декабрь 1678 года». Ким перелистала книгу и, к вящей своей радости, убедилась, что это дневник Элизабет! Несмотря на то, что записи были краткими и следовали с большими временными пропусками, волнение ее не уменьшилось.Боясь, что книга рассыплется, Ким сжала ее обеими руками и поспешила к слуховому окну, где было светлее. Начав листать с конца, Ким обнаружила там множество чистых страниц. Найдя последнюю запись, она заметила, что дневник обрывался слишком рано, еще до наступления интересующих ее событий. Дата последней записи — 26 февраля 1692 года. Этому холоду, кажется, не будет конца. Сегодня разразился сильный снегопад. Вулстон-Ривер замерзла, и лед вполне может выдержать человека. Теперь можно пешком добраться до Ройал-Сайд. Я очень подавлена. Болезнь ослабила мой дух припадками и судорогами, что мне описали Сара и Джонатан. Эти припадки так похожи на те, которым стали подвержены бедняжки Ребекка, Мэри и Джоанна. Такие же припадки были у Энн Путнам, когда она приезжала к нам погостить. Чем же прогневила я всемогущего Бога, что он насылает такие мучения на своего верного и покорного слугу? Я не помню ничего о своих припадках, хотя перед тем, как они приступают ко мне, вижу какие-то цвета, а потом в ушах моих начинают звучать какие-то звуки, не принадлежащие нашему миру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145