Кто-сидит-там? Чем-он-занят? Наверху-там!
Птица открыла второй глаз.
Это был все тот же младенец. Ему было уже три месяца. Он сидел на вершине термитника.
О нем забыли. Он был совершенно голый. Один на целом свете. Он сучил ножками.
Птица спрыгнула с баобаба, чтобы его съесть. Но сильный термит толкнул ребенка головой внутрь термитника. Птица проглотила термита и сам термитник, но не смогла достать ребенка, забившегося вглубь - в земляной ход термитов. Вход в него был слишком узок для того, чтобы птица могла втиснуть в него свой толстый клюв. Тогда птица снова уселась на свой насест, но уже больше не спала.
Ничто не шевелилось. Бах-бух-в-железный-гонг-ух! Ух! Кто-там-бьет? Что-кует? Бах-бух!
Птица моргнула. Это был тот же самый младенец. Ему было уже шесть месяцев. Он работал в кузнице. От ярости птица ощетинилась перьями.
- Что?
Били молотом по железу.
- Что? Что? Средь бела дня!
Разные личинки, слепой народец, суетились вокруг кузницы.
Тысячи червей вылезли из земляных нор. Все таскали тележки с рудой и углем и сваливали это в кучу, огромную кучу. Птица спрыгнула с баобаба. Сначала она принялась поедать червей и личинок, но это оказалось не так-то просто, ведь их было видимо-невидимо. Потом она попыталась поймать ребенка, но он сидел в кузнице. Тогда птица съела кузницу. Ей стало очень не по себе, так как в кузнице было полным-полно здоровенных кусков железа и видимо-невидимо металлических стружек.
Когда она попыталась поймать ребенка, тот убежал и спрятался в куче руды и угля. Птица прибежала за ним следом, но стала она уже тяжелой-претяжелой. Она начала клевать кучу и проглотила весь уголь и всю руду, а было их видимо-невидимо.
Птица проглотила огромную кучу, а ребенка нигде не оказалось. Она нашла только маленькую шкатулку, ослепившую птицу своим ярким, как солнце, сиянием. Тогда птица проглотила шкатулку и задремала.
Она не была еще сыта, но стала такой тяжелой-претяжелой, что не смогла взобраться на баобаб. Поэтому она улеглась прямо на землю и крепко заснула. Она спала. Ничто, не шевелилось.
- Скрип-скрип! Крак-крак-скрип!
Это ребенок открывает шкатулку. Ребенок открывает шкатулку, он вылезает из шкатулки, он оказывается в брюхе птицы!
Там было очень темно! Тогда, чтобы стало светлей, ребенок вскрыл ей брюхо птицы. Вжик! Он вскрывает ей брюхо большущим ножом.
Вжик! Вскрывает ножом, острым, как копье.
Он вскрывает брюхо и вываливается оттуда головой вперед.
И набивает на лбу шишку.
Тогда он начинает плакать.
И вот ребенок сидит на земле, совершенно голый, один на целом свете. Он трет шишку и плачет. Он плачет потому, что он один на целом свете, ему плохо и шика у него болит.
Он слышит голоса, кричащие ему:
- О король! Благодарим тебя!
Это звери и предметы выходят из брюха птицы. Выходят горы, луна, озеро, равнина, болотистая речушка и даже старые битые горшки, которые съела птица. все возвращаются на прежние места, крича ребенку:
- Благодари тебя, о король!
Дальше идут быки, волы, петухи, цыплята, собаки, кошки, деревенские хижины, домашняя утварь: все выходят из брюха птицы и возвращаются на свои места, крича ребенку:
- О король! Благодарим тебя!
Потом идут мужчины, старики, молодежь, женщины, дети, пленные, воины, пастухи, охотники - все живые, смеющиеся как ни в чем ни бывало. Они видят, что все на месте, и возвращаются домой, ничего не сказав ребенку.
Тогда малыш, увидев, что о нем опять все забыли, говорит:
- Благодарю!
Он встает и возвращается в брюхо птицы.
Но в ту же минуту он снова оттуда выходит в сопровождении тысячи существ, которые блестят так ярко, как будто они объяты пламенем. Они поднимаются в воздух, вихрем кружатся в солнечных лучах, а потом устремляются в деревню терзать людей. Это мушиный, пчелиный и осиный народ, который довольствуется малым. Их несметные полчища.
А король их - тот самый малыш, которому нет еще и года. Зовут его королем сирот.
Народ его - народ сирот.
И страна его - страна сирот.
Сироты не дают покоя людям.
Ндьёро-ндъёро-ндъёро! - поет Быль-Небыль, маленькая, не больше королька, птичка, порхая на полянах и ловя мух, пчел и ос, чтобы избавить от них людей:
Тъяра-тъё!

1 2