Когда Оля вернулась, яиц осталось только три. Одно из них уже было надкушенным.
Как мы ругали бедную собаку! Мы её стыдили. И она всё понимала! Она опускал глаза и закрывала лапой морду от стыда! Она знала, что своровала, и понимала, за что её распекают! Ещё несколько дней подряд мы говорили ей, что она нехорошая собака, воровка, и она, бедняга, отворачивалась и закрывалась лапой.
А потом Лиска заболела чумкой. И её не стало. Я не хочу об этом писать. Я только знаю, что она, наверняка, живёт теперь в специальном собачьем раю. Я уверена, что есть рай собачий, рай кошачий, рай черепаший и попугайский, и для бабочек есть рай и даже для старых игрушек! Я верю, что все, кого мы потеряли, там и живут, а иначе было бы слишком больно.
Мордик
Через полтора года после Лиски мы решили завести новую собаку. И тут наш дядя Толя сказал, что его знакомые хотят отдать спаниеля в хорошие руки. Мы все обрадовались: спаниель - собака красивая, весёлая. Оля купила книжку про спаниелей, и мы её подробно изучали и мечтали, какая замечательная будет у нас теперь собака.
Мама поехала на спаниеля посмотреть и сделала роковую ошибку: она взяла с собой Мишку. Мишка сразу сказал, что собака ему нравится и что он без неё не уйдёт. Когда мама и Мишка привели "Спаниеля" к нам домой, мы с Олей чуть не заплакали. Это была уродливая кривоногая дворняжка, чёрная, хвост колечком, уши торчком. Никогда никакие спаниели не состояли в родстве с этим чудовищем. Возможно, среди прабабушек встречались таксы, от которых наш новый пёс унаследовал короткие кривые ноги. Прежним хозяевам его всучили на птичьем рынке как спаниеля, и эти странные люди были до последнего уверены, что уши у него отрастут. Так они нам и сказали, когда отдавали своё сокровище. Они даже плакали! Да, вы знаете, как звали это существо? Его звали Лорд! Такое страшилище Лордом можно назвать только для смеха. Поэтому мы решили звать его Норд. То есть Север - в переводе на русский. А уменьшительно - Нордик. Но я сказала, что ему больше подходит Мордик. А полное имя - Мордаунд, так звали сына Миледи из "Трёх мушкетёров". Злодей был тот ещё! И наш Мордик имя своё оправдал! Во-первых, он раз двадцать пописал и покакал прямо в большой комнате. (Стоит учесть, что Мордик был уже вполне взрослый и здоровый пёс!) Во-вторых, он злобно рычал и облаивал всех, кроме Мишки. Мишку он сразу выбрал в хозяева и никого к нему не подпускал. Всех прочих домочадцев он презирал, считая, видимо, что Мишка - вожак стаи, а он, Мордик, - его заместитель. Ну а мы все - так, шушера!
Дальше начался кошмар. По утрам все уходили на работу, а Мордик и я оставались дома. Мордик старательно "минировал" коридор: уже через час там можно было обнаружить несколько лужиц и несколько кучек. Кроме того, он оглушительно выл, сидя у входной двери. Когда Мишка приходил из школы, Мордаунд переставал выть, но не переставал гадить и злобно лаять на меня. Я сидела, поджав ноги, и думала, куда бы мне теперь переехать из дому, чтобы не встречаться с этим жутким существом.
Как-то раз, когда я совсем обалдела от Мордикова воя, раздался телефонный звонок. Я подняла трубку. - Это Лорденька так плачет? - захныкал в трубке старушачий голос.
Ни здрасте - ни до свидания! Сразу - про Лорденьку, будь он неладен! Может, вы возьмёте его назад? Он у нас не приживается. - Нет-нет! У меня аллергия на шерсть. Мы никак не можем забрать его назад. Но только не вздумайте выбросить его на улицу! Это будет на вашей совести! Отдайте его в хорошие руки!
Ну какие руки возьмут злого монстра, который на улице терпит, а дома радостно какает на пол?!
Надо было, конечно, втихаря отвезти его назад и оставить под дверью прежних хозяев. Но я всё думала: может, привыкнем? Или мы - к нему, или он - к нам. Но вскоре Мордик что-то сожрал на улице. И заболел. Он стал смирным и тихим, даже лежал у меня в ногах, и его было жалко.
Вылечить его не удалось. А хозяевам его мы сказали, что нашли для него добрые руки. Мы просто не успели. Всё случилось слишком быстро. Но Мордика всё-таки жаль. И немножко стыдно, что мы его не любили.
Тирли
Попугая нам подарили. Он был зелёненький и очень славный. Это был птенец. Клюв голубенький - значит, мальчик, и мы стали учить его разговаривать. - Тирли! Мы назовём его Тирли! - сказала я. - Лучше Лори! сказала Оля, моя сестра. - Тирли - необычнее! - спорила я. - А Лори красивее! - спорила Оля.
Но попугай вдруг сказал: "Тирли! Тирли!" И стало ясно, что он - Тирли! И больше этот вопрос не обсуждался.
Тирли летал по комнате кругами. То на шкаф сядет, то на ковёр. Как раз в это время я купила новые шторы с золотыми ниточками. Тирличке эти золотые ниточки особенно понравились, и он начал их выдёргивать. - Вот ещё! возмутилась я. - Я на эти шторы целую зарплату ухайдакала, а ты тут хулиганишь!
Взяла я у брата длинную-предлинную удочку, чтобы через всю комнату хватило. И стала Тирличку со шторы сгонять. Сама на диване сижу, а до окна дотянуться могу! Вот классно! А на диване я работу свою делала: переводы редактировала, ошибки искала. Тирли очень переживал, что я какими-то переводами занимаюсь, а про него вроде как забыла! И он на мои бумаги плюх! И прохаживается перед моим носом, именно там, где я читаю. Или начнёт вдруг угол листа обгрызать. Я его прогоню, а он снова на то же место плюх! Или вдруг на плечо сядет и за серёжку меня дёргает. Ну такой умненький, такой любименький!
Правда, говорят, что попугаи ещё умнее бывают. Мне, например, рассказывали про одного. Он каждый раз к раковине в ванной подлетал и аккуратно в дырочку какал. Тирличка мой так не умел. Но я не очень огорчалась.
Однажды в гости ко мне пришёл мой приятель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13