Его уже теперь ничто не интересует. Ни старое кресло, ни весы, которые здесь стоят в бездействии, ни старый заслуженный шкаф. Адам уже начинает сердиться на себя. И зачем он сюда зашёл? Такое могло случиться только с ним. Вечно он лезет куда не надо. Но ещё больше он сердится на того, кто его здесь запер. И кто это мог быть? Единственно, чернявый мальчишка, который наверху чистил свой велосипед. Почти наверняка это он! Кому ещё нужно запереть Адама и заставить сидеть за этой железной дверью? Никому. А что сейчас делает Отка? Заметит ли она, что у неё нет картошки? И что Адам куда-то пропал? Да так надолго. Почему Отка не идёт и не освобождает Адама? Ведь сам он не может этого сделать! Ей давно пора уже прийти, ведь она же его сестра, пора бы хватиться. Если б пропала Отка, Адам давно пошёл бы её разыскивать! Впрочем, этого не пришлось бы делать. Разве Отка пошла бы одна? Нет, побоялась бы. А вот Адаму, ему ничего не страшно. Он даже способен какое-то время жить здесь, в подземелье. Честное слово, способен? Точно! И тут Адам улыбается, настроение его улучшается, и он вдруг осознаёт, что прошло не так уж много времени. Отка, конечно, опомнится и начнёт его искать.
12
Отке нужна картошка, а картошки нет. Тут она замечает, что нет и Адама. Куда же он девался? Почему не принёс ей картофель? Отка, волнуясь, спешит в подвал. В подвале она действительно находит сумку с картофелем, но Адама почему-то нигде нет. Коридоры подвала пусты, Адам как под землю провалился. Отка чувствует себя в подвале маленькой и беспомощной. Ей становится страшно: вдруг она потеряется и тоже провалится куда-нибудь? Кто потом станет искать их обоих?
Отка выбегает на улицу и бежит туда, единственно откуда может прийти помощь. К пану Венцлу, часовщику. Уж он-то знает, как себя вести в этом подвале. Пан Венцл приходу Отки обрадовался. Он быстро сметает с рукава металлические крошки и идёт вместе с Откой. Вернее, не идёт, а бежит, потому что Отка тоже бежит.
- Единственно, где он может быть, так это в бомбоубежище, - говорит пан Венцл, когда они отходят от кладовки Суковых и не видят Адама в соседних помещениях. Пан Венцл берётся за железный запор, и двери открываются. Прямо перед ними стоит живой Адам.
- Что случилось? - вдруг разревелась Отка.
- Ничего, - отвечает Адам. - Кто-то здесь меня запер.
- Ты ощупай себя. С тобой всё в порядке?
- Мне никто ничего не сделал.
- Вот пожалуюсь на тебя тёте Яне и дома тоже. - Отка плачет не унимаясь.
- Ну хватит, Отка. Ничего не случилось, - говорит ей часовщик.
Отка постепенно смолкает, но успокоиться никак не может.
Конечно, Адам сам виноват. Зачем он пошёл в убежище? Кто ему велел? Ведь он сам туда пошёл, собственными ногами. Но наконец Отка вынимает из кармана носовой платок, даёт его Адаму и говорит примирительно:
- Вот тебе платок, вытри мне слезы.
Адам вытирает ей сначала левую щёчку, потом правую и внимательно при этом Отку оглядывает. Ему жалко зарёванную Отку, но он говорит ей совсем другое:
- А правый глаз плакал у тебя больше, чем левый.
13
Вместе с часовщиком Венцлом Адам доходит до дверей дома. Убедившись, что Отки нет поблизости, мальчик шепчет:
- Пан Венцл...
- Что тебе?
- Вы знаете, у этого мальчишки лицо белое, как стена, а волосы совершенно чёрные, и он чистит в нашем доме велосипед. Кто это такой?
- Это Шара.
- Бывает такое имя? Шара?
- Он, что ли, запер тебя в бомбоубежище?
- Не знаю, кто меня запер, но никак не удивлюсь, если это он.
- Ладно, давай забудем об этом.
- Ладно, - отвечает Адам и бежит за Откой.
14
Картофель варится, над крышкой сгущается пар, и дети сейчас смеются над тем, как Адам торчал в бомбоубежище, а Отка искала его. Теперь это им кажется простой игрой в прятки. И все события кажутся теперь прекрасными, интересными, красочными и захватывающими. Полумрак таинственности уже не страшит, а, скорее, даже привлекает. Ещё никак нельзя распознать руку, которая опустила щеколду; ещё труднее, конечно, установить, кому принадлежала эта рука. Но Адам уже может дать волю своему остроумию, может награждать таинственного незнакомца множеством ругательных и насмешливых слов, называть его и "пройдохой", и "мошенником", и "плутом", и "адским отродьем". Отка в восторге от всех этих слов, она очень любит всякие прозвища и негодует на себя, что не может вспомнить ни одного из них.
Когда звонит в дверь почтальон, она открывает ему сама. Адама к двери она не подпускает. Что, если опять потеряется?! Почтальон оглядывает Отку и немного медлит. Эта девчушка кажется ему очень маленькой, и наверняка в голове у неё полно всякой детской чепухи. Почтальон легко узнаёт, что Отка гостит у Суковых и что она приехала из деревни. А знает ли пан почтальон, где находится деревня Выкань? Нет, почтальон этого не знает, разве можно знать все деревни страны? Правда, он сам тоже родом из деревни и так случается, что они с этой маленькой девчушкой быстро находят общий язык.
- Какая у меня теперь жизнь? - жалуется ей почтальон. - На деревья я смотрю только в бинокль, а зайцев представляю себе красными.
- Что вы! - смеётся Отка. - У нас зайцы, скорее, голубые.
- Ну вот видишь, - ворчит почтальон, - а самое главное - каждый день мне приходится подниматься на верхние этажи, потому что люди, которые живут внизу, писем почти не получают. Все адресаты почему-то на верхних этажах. И все письма со срочной доставкой. Ты не знаешь барышню Терезу?
- Может быть, и знаю.
- Да, наверное, знаешь. У неё серебряные волосы.
- Знаю, знаю. Сегодня она меня поднимала в лифте.
- А сейчас её нет дома. Ты можешь передать ей вот это письмо? Наверняка от какого-нибудь кавалера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21