Какая-то разновидность колони
и, симбиотического разума. Оно было метанодышащее, что объясняло, почему
его не представили при инспекции пассажиров.
Омерзение.
Какое может быть оправдание, что подобная тварь свободно разгуливает? К
чему катится Канон?
По контрасту, второй чужак был как сияющее золото и глядел из угла своей к
аюты почти естественно. Вахтмастер его не узнал. Впечатление было смутно
е. Но документы в порядке.
Что-то было в нем успокаивающее. Вахтмастер провел минуту в его присутст
вии, и его охватил покой, оставило любопытство. Он шагнул прочь, не задав н
и одного вопроса.

***

Разведка и безопасность прошли по тревеллеру, не пропуская ни миллиметр
а. Все данные из всех банков были разобраны и проверены, и проверены снова
. Ничего не обнаружилось. Шолотский тревеллер не был виновен ни в каких на
рушениях. Разве что можно было придраться к невнимательности. Секреты ес
ли и были, то лишь в умах пассажиров и команды.
Их тоже, конечно, просмотрели, за исключением чужаков, для которых на стан
ции не было нужных зондов. Ханела Шолота подвергли допросу три раза, и вах
тмастер вежливо извинялся, объясняя такое пристрастие тем, что оборотен
ь выбрал в качестве маски ребенка из Дома Шолот.
Ханел Шолот был настолько же глуп, насколько крекелен умен. Он полностью
поверил маскировке.
На борту преступного умысла не обнаружилось. Вахтмастера это не удивило
. Он и не ожидал найти ничего полезного.
Что-то, может быть, всплывет, когда «Джемина-7» переварит все данные.

Глава 8

Панцирь глянул на солдат, вздрогнул и глубоко вздохнул. Холодными пальца
ми давно забытых призраков прошел по всему его телу страх. Он тут же сам се
бя одернул Ц бояться было нечего. Документы подлинные. Страх остался с т
ех времен, когда приходилось рисковать по-другому.
Но очень много прошло времени с тех пор, как он последний раз встречался с
презрением и подозрительностью солдат Канона Ц его нервы уже долго не п
одвергались испытанию. «Хватку теряешь», Ц сказал он себе мысленно и за
ставил себя двинуться вперед, пока его нерешительность не привлекла вни
мания.
Предупрежденные о его приходе часовые едва глянули на пропуск на эскала
тор в Верхний Город. Возле лифта в Высший Город они были куда как бдительн
ее. Гарнизон не очень волновало, если террористы доберутся до Верхнего Г
орода. Но священных особ Высшего следовало защищать всеми доступными си
лами.
Однако и часовые в лифте не могли найти повода его не пустить. В конце конц
ов, у него был приказ от лорда Аскенасри.
Солдаты не оставляли места случайностям. Один поехал с ним, там ждали еще
двое. Его посадили в бронированный транспортер Ц скорее тюрьму для сидя
щего внутри, чем защиту от нападения снаружи. Фантастических шпилей Высш
его Города он не увидел Ц наполовину состоящая из силового поля констру
кция переливалась радугами. Не увидел он и совершенных обитателей промы
тых небесными ветрами улиц. Он видел только металлические переборки и ли
цо солдата Канона, чей разговор состоял из фыркания и бурчания.
Машина взвыла и остановилась. Спутник Панциря не пошевелился. Панцирь то
же остался сидеть, пока не опустилась задняя панель и старуха, чей голос б
ыл смутно ему знаком, не предложила выходить. Он оказался на залитом солн
цем заднем дворике. Вид на Высший Город загораживали высокие стены.
Ц Ты Ц Лона?
Давно он не был в Высшем Городе.
Ц Я Карла. Лона Ц это была моя мать.
И в самом деле давно. Он даже забыл, что владыки Канона Ц те, которые умеют
опередить своих врагов, Ц омолаживают только себя, но не тех, кто им служ
ит.
Когда он последний раз был в Высшем Городе Мерод Скене, этой женщины могл
о еще не быть на свете.

***

Худосочное тело лорда Аскенасри было похоже на искривленную сморщенну
ю клюку, а кожа его так почернела, что отливала индигово-синим. Дышать ему
помогали металлические пальцы машины. Возраст своего расцвета он минов
ал еще в прошлый раз, когда Панцирь здесь был, но тогда он был вполне здоро
в и силен и распоряжался собой и окружающими.
В комнате больного был еще один человек. Он стоял в сторонке, черты его лиц
а скрывал капюшон просторной рясы, кисти сложенных на груди рук пряталис
ь в рукава. Врач из Дома Троквей, один из безымянных, в той же мере священни
к, что и врач, столь же предвестник неизбежного, сколь и носитель надежды.
Под его бесстрастным взглядом Панцирю стало неуютно.
Этот врач, о котором Панцирь думал в мужском роде, мог с тем же успехом быт
ь и женщиной или не быть человеком вообще. На глаз это было не увидать.
Комнату пропитывала атмосфера увядания. Здесь терпеливо ожидал, отдыха
я, величайший убийца Ц время, и присутствие его было неотвратимо. Мириад
ы чародеев Дома Троквей сдерживали его так долго, как и представить себе
не могут торопливые дети Нижнего Города, но постепенно тянулись его щупа
льца сквозь щели непроницаемых стен, и неотвратимо вгрызались клыки в ст
ареющую плоть. Даже богатым и сильным не избежать неизбежного.
Панцирь вспомнил Аскенасри веселым юнцом, шляющимся в трущобах Нижнего
Города с шалопаями-сверстниками, накапливающего долг, с которым сейчас
ему давалась возможность расплатиться. Всех его приятелей давно уже нет
. Из своей породы он остался один Ц как и Панцирь.
Веки старца разлепились щелочками. Глаза смотрели на Панциря без видимо
го чувства или интереса.
Ц Я пришел.
Ответ Аскенасри донесся из машины-усилителя горлового шепота:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20