- Слушаю вас, - едва подняв на вошедших глаза, сказал он густым, удивительно красивым голосом.
Усков приступил к объяснениям. Евгений Борисович вынимал из ящика стола бумаги, укладывал обратно; его длинные, тонкие пальцы двигались медленно и осторожно.
Наконец Усков добрался до самого важного пункта своей биографии.
- Я аспирант, - сообщил он, - но полагаю, что моя научная работа не помешает занятиям в школе.
Евгений Борисович поднял ресницы, впервые внимательно посмотрев на Ускова:
- Напротив. Нам нужны высокообразованные учителя... А вы? - Он полуобернулся к Маше.
- Нет.
Больше он не обращался к ней с вопросами.
Слушая Ускова, он вскользь заметил о себе, что близок в Наркомпросе с тем-то и тем-то.
- Может быть, вы знакомы и с Валентином Антоновичем? - спросил Усков.
- Да, как же, - ответил Евгений Борисович.
Они припомнили еще пять-шесть имен известных профессоров. О некоторых из них Борисов говорил:
- С ними я на короткой ноге.
Истощив запас красноречия, Усков решил, что пора уходить.
Евгений Борисович встал, и тут оказалось, что он чрезвычайно высок и его длинное туловище завершено непропорционально маленькой головой.
- Прошу вас основательно познакомиться с делами учащихся. - Так как он был очень высок, то, говоря, смотрел не в лицо Маше, а поверх головы. Мы намерены солидно поставить методическую работу в школе, я рассчитываю на вашу помощь.
Последние слова относились к Ускову. Усков, польщенный, поклонился.
- А этот каков? - спросил он, когда они оставили учительскую. Правда, симпатичен?
- Ничего не известно, - усмехнулась Маша.
- Маша! Ты скептик!
В коридоре произошла третья за одно утро встреча.
Громко стуча каблуками, летела маленькая девушка в красной шелковой блузке. Девушка пролетела мимо, но тотчас вернулась обратно.
- Он там? - так энергично качнула она головой в сторону учительской, что из волос вылетела шпилька.
У девушки были темные блестящие волосы, темные глаза, смуглый румянец, небольшой, вздернутый носик. В яркой шелковой блузке она похожа была на цветок красного мака.
- Там Борисов? - нетерпеливо спросила она.
Борисов как раз в эту минуту появился в дверях учительской.
- Евгений Борисович! - воскликнула девушка.
- Слушаю вас, Нина Сергеевна, - ответил он вежливо, склонив набок голову в знак внимания, но не задержался, а прошел мимо, так что ей, чтобы изложить свое дело, надо было пробежать за ним несколько шагов и рассказывать на ходу.
Она стояла в замешательстве. Евгений Борисович, не оглянувшись, скрылся в кабинете директора. Румянец на щеках девушки погустел.
- Дело в том, - словно оправдываясь, сказала она, - что Евгений Борисович, распределив классы, первачкам с продленным днем оставил самый плохой - возле столовой. Что прикажете делать, он и слушать не хочет. Пойдемте.
Из школы они вышли втроем и через несколько минут были знакомы. Усков нашел повод свернуть разговор на свою аспирантуру. Нина Сергеевна призналась, что хотела поступить в заочный вуз, но помешала война.
Она взяла Машу под руку и рассказывала, как соскучилась по Москве, как два года прожила в деревне, работала в интернате, а теперь интернатских ребят привезли обратно, и она вернулась в школу к Федору Ивановичу.
- Все бы ничего, да вот напасть: свалился нам на голову журавль длинноногий, завуч! Выслеживает, вынюхивает, непорядки выкапывает. И не виновата, а Борисова встретишь - словно в чем виновата. Словно ты самое последнее на свете ничтожество и ничего путного никогда из тебя не получится.
- Как же учителя его терпят? - спросила Маша.
- Так и терпят.
Девушки, разговаривая, шли впереди, Усков плелся сзади, наблюдая, как на глазах у него завязывается девичья дружба. Усков страшно раскаивался в том, что преступно тратит драгоценное время. В Ленинской библиотеке лежали два объемистых тома по курсу древней литературы, выписанные на его имя. "Сейчас побегу", - убеждал он себя, но не бежал, а проводил Машу до дому и, оставшись вдвоем с Ниной Сергеевной, поправил галстук, откашлялся и сказал:
- Видите ли... Если вы хотите готовиться в вуз... Вы на какой факультет собираетесь?
- Думаю на географический.
Усков был разочарован. Он попытался убедить Нину Сергеевну, что на литературном интересней. Так они дошли до Никитских ворот, но Нина Сергеевна осталась непреклонной - она желала учиться только на географическом факультете. Усков вызвался подыскать нужные книги.
- Пожалуйста, - согласилась Нина Сергеевна и простилась: они поравнялись как раз с ее домом.
В подъезде мелькнула красная шелковая блузка.
Усков снял кепку, обмахнул ею, как веером, разгоряченное лицо и вдруг увидел деревья на бульваре в оранжевых листья, разлитый в воздухе оранжевый свет, такой сильный и ясный, такой неожиданно праздничный, что рассмеялся счастливым смехом, постоял в одиночестве, прислушиваясь к тишине осеннего дня на бульваре, удовлетворенно вздохнул и, приняв деловой вид, пошагал в Ленинскую библиотеку.
Глава 31
Несколько дней, оставшихся до занятий, Маша провела в лихорадочной деятельности. Она готовила свой первый урок. Кроме того, выучила по списку фамилии шестиклассников: Петраков, Щербина, Володя Горчаков, Дима Звягинцев...
Какие они? О чем думают? Чем заняты? Что их интересует?
Сердце Маши билось в тревоге и замирало в радостных предчувствиях. Школа, в которой она будет работать, представлялась ей идеальной. Борисов выскользнул из ее головы. В этой школе она - идеальная учительница, и идеальные шестиклассники на лету ловят каждое ее слово. Она вступала в неведомую жизнь. Вдруг она устыдилась заброшенности своей квартиры, покраснев, словно неизвестные шестиклассники могли застать ее посреди хаоса и пыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73