У нее слабость к нарядам и косметике, она еще не теряла надежд на любовь и семью. Или хотя бы поклонника, с которым можно бы показаться на каком-нибудь мероприятии в Доме учителя. Сходить в кино не с кем!
Год назад старшего инспектора Надежду Романовну оставил муж. Разрыв произошел грубо, скандально. Все роно знало о случившемся. Обсуждали подробности, женщины шумно выражали сочувствие. Стараясь казаться равнодушной, она отвечала, что сама бросила мужа: пьяница, опостылел!
Все знали, что это выдумка, и еще оживленнее шептались, пересудам не было конца. Анна Георгиевна старалась пригасить сплетни, удивляясь, как мало друзей у Надежды Романовны. А ведь деловита, энергична, участлива. Во всяком случае, к ней, Анне Георгиевне, участлива, притом что сама несчастлива.
Анна Георгиевна всячески старалась скрасить безрадостную жизнь старшего инспектора хотя бы ответной ласковостью, благодарностью за работу. Старший инспектор привыкла к похвалам руководства.
...А день сегодня чудесный! Вчерашний нежданный приезд Артема, загадочность его командировки, музыка, разговоры, рассказы, ужин всей семьей и не в кухне за пластмассовым столиком, а в комнате, где две тахты служили постелями, а когда приходили гости, раздвигался стол, спальня превращалась в столовую - весь вчерашний вечер, полный веселой суматохи, душевных разговоров и шуток волновал и радовал Анну Георгиевну.
Не хотелось работать! Хотелось делиться с кем-нибудь счастьем, но не с Надеждой Романовной. Жестоко рассказывать Надежде Романовне о недоступном ей.
Анна Георгиевна поделилась только, что приехал Артем с каким-то интересным заданием от газеты и какой же еще мальчишка! Держит в секрете.
- Как в секрете? От вас, родной матери? - изумилась Надежда Романовна. - Вот детки, даже самые лучшие! Вырастают - и порх из гнезда. И разумения свои, и дела. Так и утаил? Неужели?
Анна Георгиевна не разделила критического настроя старшего инспектора. Она понимала Артема. Держит в секрете, потому что вроде уже и взрослый, а в сущности мальчишка. Все они в этом возрасте рвутся к самостоятельности. Что ж, пусть пробуют силы.
Склонившись над столом, Анна Георгиевна чертила на листе бумаги квадратики и кружки, делая вид, что занята, а сама слушала внутри себя радость.
Недолго ей дали порадоваться. Пришел посетитель, разумеется, с жалобой. И как с утра началось, так и пошло.
Явился отец ученика десятого класса. Парень сломал ногу. Доктора уложили, грозят на полгода, не меньше. Раздраженный отец пришел обрушить гнев в первую очередь, конечно, на школу.
- Что за учителя у вас! Бездушные. Скоро неделя, как мальчишка учиться не ходит, а им хоть бы что! Никто и не хватился. Десятый класс - вы-то сознаете?
- Сознаем. В школе были?
- Был. Сказали, придут. Не идут.
- Так ведь еще недели нет, как занятия начались. А вы сразу в гороно жаловаться.
- На них не пожалуешься, дело с места не сдвинешь. Мальчишка со сломанной ногой, а им хоть бы что! Не почешутся.
- Где вы работаете? - осведомилась Надежда Романовна.
- Рабочий. Кабы инженер или какое начальство, сейчас прибежали бы. Что им до рабочего классу, им чины да званья подавай.
- Ну уж, позвольте, - сухо прервала Анна Георгиевна.
"А ведь он наглец, этот папаша, в костюме, при галстуке, с рабочими руками и головой мещанина. Как он смеет оскорблять учителей? Сам, наверное, пока все в порядке, в школу и не заглянет".
- Кого из учителей сына вы знаете ближе?
Замешательство. Посетитель мнется, отводит в сторону глаза.
"Так и есть. Назвал бы хоть кого-нибудь, хоть из приличия. Нет".
Разговор мог обернуться неприятно, но вмешалась Надежда Романовна. Она умела не возмутиться в самых опасных ситуациях, соблюсти хладнокровие и какими-то ласковыми словечками, улыбками, обещаниями погасить нависавший конфликт.
- Не волнуйтесь, товарищ, свяжемся со школой, мобилизуем учителей, мальчика не бросим, будьте спокойны.
На этот раз Анна Георгиевна была недовольна ее дипломатией и в душе бранила себя, что поддалась обыкновению старшего инспектора любыми способами отводить неприятность: "Тише, тише. Сора не выносить из избы".
Отец ушел, не согнав с лица хмурь, но удовлетворенный. "Проучили вас малость, а то, ишь, как рабочий, так нос воротить".
Ушел победителем. А напрасно... Нахалам нельзя уступать.
Затем в кабинет завгороно буквально ворвался хорошо ей известный учитель физики, великолепный знаток предмета, умевший влюблять ребят в свою науку, преподававший ее много шире изложенного в учебнике, и притом вздорный склочник, отравлявший существование себе, всему коллективу, всему гороно.
Больше часа обсуждалась очередная война физика с кем-то, кто за его таланты копает ему яму.
- Надежда Романовна, - уже усталым голосом от никчемности и пустоты разговора распорядилась завгороно. - Сходите завтра к ним в школу, разберитесь, что там.
Словом, весь день был занят разбором различных малых и немалых, иногда серьезных, но чаще мелких событий и случаев.
- Ну и денек! - вздохнула Анна Георгиевна.
Но денек продолжался, и под конец вовсе нехорошая узналась история, сильно расстроившая и рассердившая Анну Георгиевну. Она говорила о ней по телефону, когда вошел Артем.
- Тёма! Здравствуйте, Тёма! - дружески приветствовала Надежда Романовна, знавшая его по приездам домой на праздники и каникулы.
- Здрасьте! - холодно бросил он и не сел, будто не заметил приглашения.
Стоял, опершись на спинку стула, и не глядел на нее.
- Что с вами, Тёма? - обеспокоилась она.
Поглощенная трудным телефонным разговором, мать поначалу не заметила странной угрюмости сына, так не свойственной его открытой и простодушной натуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35