.. Товарищи граждане, я вам лекцию не стану читать, лучше из "Бедноты" почитаю. "Бедноту", товарищи граждане, нашу крестьянскую боевую газету, сам Владимир Ильич Ленин декретом учредил, чтобы каждодневно печаталась для идейного просвещения крестьянского класса.
Катя забыла писать, не успевала схватить его быструю речь и глядела во все глаза на его осунувшееся лицо с запавшими, словно от болезни или горя, глазами.
- "Беднота" No 961, - читал председатель. - "...Люди питаются одной только травой, мхом, опилками и древесной корой. Люди ослабли, падают. Товарищи более счастливых местностей, организуйте сборы для помощи голодающим братьям!"
"Беднота" No 974, - читал председатель. - "Особая Комиссия ВЦИК под руководством М. И. Калинина создана на борьбу с голодом.
Детей переселять в колонии урожайных губерний".
"Беднота" No 1002:
"Небывалое бедствие - голод. Идут из деревень люди, на вокзалах, на улицах городов лежат сотни. Питаются падалью. Нужна срочная помощь".
"Беднота" No 1007:
"Речь тов. Калинина ко всей России:
Необходима помощь и помощь. Не только помощь государства, но помощь всего народа, всех советских республик".
"Беднота" No 1028:
"Истощенные, землистого цвета личики. Живые покойники, дети, с огромными, вздутыми животами. Тонкими, как спички, ножками, иссиня-бледные".
"Беднота" No 1032:
"Товарищи хлебородных местностей и губерний, кровью спаянные братья крестьяне, мы к вам обращаемся. Дайте нам хлеба. Мы умираем голодной смертью на заре освобождения человечества от угнетения, рабства и тьмы".
"Беднота" No 1043:
"Речь Калинина на сессии ВЦИК.
Голодом захвачено 21 073 000 людей, из них 7 - 8 миллионов детей..."
Хватит, может? - резко прервал председатель. - В общем и целом положение ясное, и предложение одно. Наша большевистская партия к нам, к крестьянству, с просьбой. Помогите. Не чужим, своему брату, пахарю...
Молчание. Говорят, бывает мертвое молчание. Наверное, такое мертвое молчание воцарилось в Катином классе.
Наконец одна, с лицом в мелких морщинках, с усталым взглядом, - не старуха, а вся бесцветная, тусклая:
- Сами сколько лет голодали! Только б оправиться чуть. Налог с крестьянского класса берут - даем. А что осталось, дак на каждый пудишко своей нужды-то, нужды!
И со всех парт, где сидели сейчас мужики в полушубках и курили махорку, вперебой загудели голоса:
- Разверстку давай! Давали. Налог давай! Даем. Опять же мало, опять давай. А власти что? Вовсе, что ли, без нас никуда? Все мужик да мужик. Все с мужика!
- Товарищи односельчане! - грозно, моляще и отчаянно сказал председатель. - Где наша пролетарская сущность? Классовое наше чутье где? Люди мрут. Восемь миллионов детей пухнут с голоду, как товарищ Калинин сказал. Есть у нас совесть?
И вдруг Катя увидела - и краска хлынула ей в лицо, и в груди защемило, - вдруг увидела Катя: баба-Кока, сидевшая среди баб возле печки на лавке, поднялась и направилась к двери. Мужики в дверях расступились. Ксения Васильевна была высока, прическа венцом выделяла ее среди иваньковских женщин, те покрывались платками, а она ходила простоволосая, не седая, с поднятой головой. Зато Катя втянула голову в плечи, дрожа: сейчас предсельсовета прогремит на весь сход: "Эх вы, чуждый класс!"
- Товарищи односельчане, иваньковцы! - сказал Петр Игнатьевич. Расписывать свои нуждишки не стану. Сами знаете. Жертвую голодающим три пуда муки. Пиши, Катерина Платоновна. Три пуда.
Тут как раз вернулась Ксения Васильевна. Она была спокойна и немного грустна.
- Уважаемый председатель сельсовета. У нас с Катериной Платоновной имущества тоже немного. Было, да прожили. Одно колечко осталось. - Она протянула ладонь с кольцом, рубин вспыхнул темной краской. - Кольцо золотое, и камень недешев. Примите от нас с Катериной Платоновной в помощь голодающим.
И отдала Петру Игнатьевичу свой драгоценный и памятный перстень.
Сила Мартыныч шагнул вперед из толпы.
- Жертвую голодающим братьям пять пуд ржи. Раскошеливайся, крестьянский народ, кто сколько в силах, давай!
- Пиши в протокол, Катерина Платоновна, - велел председатель.
27
Миновала неделя, другая, а Ксения Васильевна не приступала к обещанным урокам французского. Между тем отцова фантазия превратилась у Тайки в мечту. Тем более, что, как ни была она молчалива, проболталась, и скоро все знали Тайкин секрет и каждый день добивались:
- Когда же?
- Что за Франция? Где? Какие там люди? Либо черные, либо как мы? допрашивал Алеха Смородин.
Все - младшие, средние, старшие - требовали от Тайки ответа, и она с мольбой глядела на учительницыну бабушку, а та вроде бы не замечала Тайкиных отчаянных взглядов. Однако договор с Силой Мартынычем Ксения Васильевна помнила.
- Знаешь, Катя, думала я, думала и вот что надумала. С Тайкой заниматься французским не буду.
- Что такое? Какая причина?
- Педагогика, Катенька.
- При чем тут педагогика?
- Именно при том. Сила Мартынович тщеславен, дочку выделить хочет. Во всем сельце Иванькове Таисия Астахова особенная. Поняла?
- Баба-Кока! Что вы, что вы? Ведь обещали, и вдруг нате вам...
- Выход есть, да боюсь этот ваш... унаро... и не выговоришь... унаро-браз, а мне дикобраз представляется, не хмурься... шучу. Как начальство посмотрит, одобрит ли?
- Какой же выход, скажите?
- Если учить не одну Тайку - всех, кто пожелает.
- Баба-Кока, гениальная мысль!
- Голову тебе за нее не намылят? Пригвоздят буржуазные пережитки. Капиталистическая держава. Антанта. Мало ли что!.. И в учебных программах про французский не сказано.
Впрочем, сказано или нет, неизвестно. Учебные программы до Иваньковской школы пока не дошли. Ни учебники, ни тетради, кроме той скудной стопки в классном шкафу, ни иные пособия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84