И печален. Иван Яковлевич Яковлев тоже заметил, друг вернулся из губернии невесел.
- Плохое что встретилось, Илья Николаевич?
Горькая складка прочертилась у Ильи Николаевича на выпуклом лбу.
- Представьте степное селишко, от Симбирска вёрст полтораста, от проезжего тракта тридцать в сторону, глушь. Школа посредине стоит. Как бобыль, одинокая. Всю продувает ветрами. При школе комнатёнка учительницы. Ни газеты, ни книжки. Дров нет. Мыслимое ли дело, дров не запасли на зиму школу топить! А всё оттого, что богатею, старосте сельскому, не угодила учительница, головы не склонила. Травит, ест поедом. И заступиться некому...
- Папа, ведь ты заступился! - воскликнул Володя.
- Заступился, да уехал. А она снова одна, учительница наша, там осталась в поединке с богатеем. Богатей всё село в кулак захватил. Никаких прав у крестьян. Земли мало. Вся земля у богатеев и помещиков. Беднота с половины зимы без хлеба сидит.
Илья Николаевич зашагал по комнате, расстегнул воротник, ему было душно, что-то тоскливое было в глазах.
- Голубчик мой, - с беспокойством проговорила Мария Александровна. Устал ты, отдохнуть тебе надо.
- Эх, Машенька, где уж тут отдыхать? Школы-то меня по всей губернии ждут. Школам-то нашим больно несладко живётся.
- Голубчик, тревожно мне за тебя.
- Ничего, Машенька, я ещё крепок. А кругом молодые дубки поднимаются.
Он обнял Володю. Володя вытянулся. Как отец, был немного скуласт, так же огромен был лоб. Ласка отца его тронула. Но он был застенчив. И лишь молча улыбнулся в ответ.
ОТЕЦ
Зимние каникулы подходили к концу. Скоро Ане возвращаться в Петербург на Высшие женские курсы. Аня приехала домой на каникулы, а Саша нет. Саша писал реферат, по горло был занят в биологическом и литературном кружках. Да и ехать вдвоём получалось накладно. В Симбирск железная дорога не шла, ехать надо до Сызрани, от Сызрани на лошадях вёрст полтораста. Путешествие слишком дорого стоило.
Соскучившись о доме, Аня радовалась каждой мелочи. Фикусам и олеандрам в столовой и зале - мама чудесно выхаживала цветы! От цветов было празднично в доме.
Радовалась пёстрым половичкам на полу. Милому роялю, на котором теперь, кроме мамы, с большим искусством играла сестра Оля. Белому снегу за окнами, белому саду.
Все каникулы Володя не отходил от сестры.
- Поговорим? - звал Володя, когда смеркалось.
Они устраивались в зале, в уголке на диване, не зажигали огня. Иногда подсаживалась к ним Оля и тоже слушала Анютины рассказы о Петербурге, студентах, студенческих землячествах и сходках.
"Когда ж, когда же и мы поедем учиться в Петербург? - мечтали Володя и Оля.
В этот день, 12 января 1886 года, как обычно, посумерничали в зале. Скоро Ане уезжать. Чемодан уложен. Совсем скоро в дорогу! И жалко расставаться с домом, и тянет к оживлённой питерской жизни.
- Дети, пить чай! - позвала мама.
Молодёжь поднялась идти в столовую. Мимо папиного кабинета, по детской привычке, на цыпочках.
Отец был очень занят. Составлялся годовой отчёт о работе школ: Илья Николаевич с утра до ночи писал. Целые дни к нему приходили инспектора и учителя обсуждать выполнение программ и успехи учащихся. Отчёт директора народных училищ всё рос, не видно было конца. И сейчас из папиного кабинета вышел могучий, широкоплечий Иван Яковлевич Яковлев.
- Илья Николаевич! Хоть часок отдохните, совсем ведь заработались! сказал на прощание Иван Яковлевич. - Что это, право, не разогнёте спины?
- Вот уж закончу отчёт, тогда уж... кхэ, кхэ... Иван Яковлевич покачал головой уходя.
В раскрытую дверь Володя увидел ссутулившуюся папину спину. Он сидел у стола, подперев висок кулаком. "Пощады папа себе не дает", - подумал Володя.
Но в столовой было так тепло и уютно, на подносе тоненько посвистывал самовар: тревожные мысли рассеялись, на душе снова стало светло. Опять они заговорили с Аней о Володиной будущей студенческой жизни. И о том, что Саша, наверно, будет учёным: у Саши способности и все задатки учёного. А Оля, может быть, станет музыкантшей - такие прекрасные успехи делает на рояле! - великолепная музыкантша выйдет из Оли при её-то труде и упорстве! Мама отнесла папе в кабинет стакан крепкого чаю и вязала у самовара, слушая разговоры детей. Немного спустя появился из кабинета отец, остановился у порога. Обвёл всех долгим, пристальным взглядом. Молча ушёл.
"Папа не такой, как всегда", - кольнуло Володю.
Мама беспокойно сдвинула брови, но не бросала вязать. Разговоры продолжались. Мирно тикал маятник стенных деревянных часов.
- Пойду проведаю папу, - внезапно решила Мария Александровна.
Отложила вязанье и торопливо пошла в кабинет.
- Дети! - послышался её отчаянный крик.
Они прибежали.
Отец лежал на диване, съёжившись, с потухающим взором. Жестокий озноб бил его, тело содрогалось. Мама, упав на колени, кутала пледом ноги отца, стараясь согреть.
Побежали за доктором. Захлопали двери. Слышался чей-то плач, испуганный шёпот. Отец лежал без сознания. Дети, потрясённые, стояли над ним.
Через час у детей не стало отца.
Гроб поставили в зале. Три дня мама не отходила от гроба. Стояла безмолвная. Девочки плакали. Володю душили слёзы. Он крепился. Только иногда убегал в свою маленькую комнату на антресолях. "Папа, умный, любимый! Неужели тебя нет? Как нам быть без тебя?"
Множество людей приходили проститься с Ильёй Николаевичем. Приходили учителя, ученики и друзья. Володя знал, отец делает важную и полезную для народа работу, но только теперь понял, как много доброго сделал отец для людей!
Хоронили Илью Николаевича в морозный, блистающий день. Пушистые от инея, недвижно стыли деревья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66