.. А выхода я не нашел. Такие дела... А где деревянные пираты эти?
- А где старая гвардия Бонапарта? - грустно вздохнул индеец. Но весело добавил, - В могиле.
- Как умру, так поховайте, в попу пороха напхайте... - сказал разведчик, Чтоб враги подорвались.
Александр Александрович не понимал ничего. Конечно, они могли напиться вина, но где его здесь купили. У кого? Куда запропали деревяшки? Карла молчит.
- Нет, братишки, ничего, у моего, - сказал Карла, - Все про еду, все про дом. Надоело. Хоть бы маленький кошмарик.
- В следующий раз повезет, - успокоил его разведчик.
- О чем вы! - Александр Александрович поворачивался то к одному, то к другому.
- О снах, конечно. Ты разве не любишь людские сны? - спросил разведчик, К примеру, такой: про старушку с маленьким фонариком. Как дети легли спать, а родители вышли проводить гостей до метро. Была поздняя осень, дул сильный ветер, в доме темно, потому что фонари за окнами почему-то не горели. Сгорбленная старушка входит в подъезд, поднимается по лестнице и светит маленьким фонариком. И вода на кухне из крана кап-кап, кап-кап. Старушка подходит к входной двери и ощупывает ее руками и светит фонариком. Шумят деревья от ветра, трутся ветками о ветки друг друга. Старушка открывает дверь, которую, оказывается, забыли запереть взрослые. Ах! Если б не конфетные бумажки и мандариновые корки. Дорожка из них ведет из гостиной в детскую. Но дети не спят. Они слышат, как пробирается по квартире старушка, поводя по сторонам лучом фонарика. И понимают, что ее фонарик уже осветил фантики и корки. Мама хотела подмести, но папа сказал, что вернемся - тогда. Шаги старушки все ближе. Брат и маленькая сестра изо всех сил зажмуривают глаза, лежа в кроватях. Форточка открыта, от ветра вздувается занавеска. Скрип половиц все ближе. Почему она пришла? Зачем! Брат слышит, что шаги старушки стихают у их кроватей. "Открой глазки, дитятко", - говорит старушка медленно, тихо. "Не открывай! Не открывай ни за что!" - хочет крикнуть брат. Но сам не выдерживает и приподнимает веки. Он видит старушку, склонившуюся над лежащей сестрой. Старушка в белом платочке на голове и черном платье, светит своим маленьким фонариком прямо в лицо сестре, и та открывает глаза. "Не открывай ни за что! Не надо!" - опять хочет закричать брат, но не может. И видит лицо старушки. У нее нет глаз. И старушка поворачивает свое лицо к нему. "Мне нравятся твои глазки, дитятко" - говорит ему старушка и протягивает к нему руку, которая вся удлиняется, удлиняется. "Дай мне твои глазки. Дай."
И разведчик резко потянулся к Александру Александровичу, и руки разведчика вдруг стали медленно-медленно неестественно вытягиваться.
- Копенгаген проклятый! - завопил Александр Александрович и залетал от стенки к стенке, выпучив глаза, ударяясь о стенки, подвывая от ужаса.
А разведчик, пират, индеец и Карла запрыгали и захлопали в ладоши.
- Напугали, напугали! - закричали они.
Черты их лиц вдруг стали расплываться, расползаться в разные стороны, и все они обернулись привидениями в серых балахонах.
- Брат не узнал братьев! - радостно кричал бывший пират, - Вот так конфуз!
Александр Александрович постепенно смог остановиться.
- К чему этот спектакль, - обиженно спросил Александр Александрович.
- Не обижайся, дружок, лучше скушай пирожок! - сказал бывший пират.
- А к чему ты с людьми связался? - спросил бывший Карла, - Своих не признаешь. Тебе с ними лучше?
- При чем тут?
- А в честь чего получается, что ты, привидение, нас, своих братьев не признал? К тому же испугался кошмарика невинного. Может, ты и щекотки боишься? Если попробовать между ребрышками пошерудить?
Отступление. Будь я настоящим писателем и думай, что записываю не сказку, а целую настоящую книгу, то пустился бы в объяснение природы привидений. Страницы на две растянул умствования и объяснения. Правильные и красивые. И тем временем Александра Александровича защекотали бы до смерти, а остальных наших перестреляли. А я, вернувшись к героям через две страницы, продолжал думать, что все в порядке, и книга продолжается. А их мертвых, ничего не успевших, взяв за ноги и за руки, сбросили бы с палубы в неспокойное Барбейское море. Думаете, это славно, погибнуть в заливе Несчастливого Джексона, идя на абордаж дыквинского фрегата? Пойти на корм акулам и крабам? Ведь никто не узнает: все будут думать, значит, живы они, раз про них пишут, как про живых. Всего лишь тени героев это будут.
Поэтому Александр Александрович откинул шпингалет форточки, распахнул ее, метнулся к противоположной стене, раскрыл окно и вцепился изо всех сил в раму и подоконник. Сильный сквозняк подхватил чердачных привидений и вынес к небу, к темным облакам. Бывший Карла, вылетая последним, взвыл:
- Только усни мне, предательская морда! Увидишь!...
- Братишка, держи штанишки, а то потеряешь, - напутствовал призраков Александр Александрович.
Он быстро с трудом закрыл окно и форточку. И перевел дух. Больше в этой будке делать было нечего, и Александр Александрович принял решение вернуться. Не отыскав выход, все-таки он пережил опасное приключение и победил неприятелей.
- Требуется перевести дух, - сказал себе Александр Александрович, Рассказать обо всем своим.
Возвращение заняло меньше времени - не с рыбалки ведь. Когда часа в два ночи выходишь, чтобы до рассвета успеть к речке, следует пошевеливаться: туман холодный - раз, очень хочется удочки забросить, поплавки в воде увидеть, как мимо их наклоненных антенн проплывают, кружась, хлопья пены с переката, прошлогодние листья и веточки, как на гладкой налитой поверхности омута расходятся круги, а к прикормке от нависших над водой веток старой кривой березы стремятся дорожки пузырьков;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17