Подумал...
- Не знаю, с кем бы уехать.
И это была правда. Вот только сейчас вдруг он понял, что не может не уехать. Обязательно уедет, а потом пускай будет что будет.
- А Витька Петров? Он же еще не уехал. Я, например, с ним. Поехали вместе? Лошадям, конечно, тяжеловато, но мы где пешком, где бежком. А? Гляди, - вдруг зашептала она, схватив Сергея за руку, - твоя бабка несется. Вся в черном, и не жарко.
Таня отпустила руку Сергея и почти бегом двинулась домой.
- Идем-ка в избу, - подойдя к калитке и не глядя на Сергея, сказала Манефа Семеновна.
- Не пойду.
- Не пойдешь?
Манефа Семеновна остановилась против Сергея, еле сдерживая бушевавший в ней гнев.
- Ты куда это так разрядился? - спросила она, указав взглядом на его рабочий костюм.
- Уезжаю, - сказал Сергей и сам удивился своей смелости и решительности.
- Куда?
- В бригаду.
- За одеждой?
- Нет. Работать.
- Значит, сам большой? Что хочу, то и ворочу? Спасибочко. Можешь. Только домой не возворачивайся.
Манефа Семеновна прошла мимо него во двор, громко захлопнула за собой калитку.
Сергей немного постоял и побрел к правлению колхоза. Затем передумал, пошел к Тане, и вместе с ней они направились к Вите Петрову. К вечеру Сергей был на своем стане.
Павел Иванович обрадовался, увидев Сергея, обнял его и, крепко хлопнув по спине, сказал:
- Молодец, Сережка! Долго не засиделся. Ну, что там случилось? Рассказывай.
Сергей поежился:
- Ничего не случилось. Просто так.
По задумчивому выражению глаз Павел Иванович догадался, что у Сергея какая-то неприятность, но приставать с распросами не стал. Может быть, сам расскажет?
- Бабка не отпускала.
- Почему?
- Не знаю, - схитрил Сергей. - Не хочет, чтобы я в колхозе работал.
- Но ты все же поехал? - удивился Павел Иванович.
- Поехал. Она не велела домой возвращаться.
Рассказ Сергея взволновал Павла Ивановича. Он, как мог, успокоил его и пообещал все уладить сам.
- А тебе, Сережа, надо будет к какому-то определенному берегу прибиться: или же в колхоз вступить, ты хотя несовершеннолетний, но могут сделать исключение, или же устроиться в ремесленное училище. Да и работу подходящую можно найти. Как ты?
Сергей с радостью согласился.
- Павел Иванович, а что я вам хотел показать!..
- Ну-ка?
Сергей вытащил из кармана и протянул классному "божье письмо". Павел Иванович прочитал. Еще раз. Лицо его померкло.
- Где взял?
- Подкинули.
- Так. Ну, и что ты об этом думаешь?
- Не знаю.
- Будешь распространять? Впрочем, извини, Сережа, я задаю тебе глупейший вопрос. Уж если ты показал мне эту мазню, то, значит, распространять не собираешься. Но знаешь, кто написал все это? Нет? Я скажу. Скрытый враг. Подходит уборочная, а он решил сорвать ее и действует от имени бога. Бойцы на фронте жизни не жалеют, а он, подлец, как в спину нож... Я тебе уже, кажется, говорил, что религия - враг всего передового, вот он, новый факт. Но тебе - спасибо.
Вечером, во время политбеседы, Аня рассказала, что в поселке появились вредные "божьи письма", распространяемые с целью подорвать во время уборочной трудовую дисциплину. Но тот, кто пишет их, просчитался, не на таких напал.
ПОИСКИ
Однажды вечером, когда на стане уже собирались ложиться спать, приехала Семибратова. Она была необычайно оживлена.
- Здравствуйте, косари, на боковую собираетесь? Правильно делаете, запасайтесь силами, скоро на штурм пойдем. Тогда будет не до сна.
- Что, Антонина Петровна, или хорошую погоду учуяла? - торопливо спросил Петр Александрович Дьячков.
- А вы разве ничего не замечаете?
- Да пока и замечать-то нечего, разве что дождь к вечеру перестал. Так он каждый день по одному шаблону работает, то навалится, то передышку сделает.
Антонина Петровна усмехнулась:
- Не в этом дело - теплее на дворе стало.
Петр Александрович разочарованно хмыкнул.
- Так это ж мы и сами знаем. И радоваться тут нечего, оно так все время, как пошли дожди: то потеплеет, то снова прикрутит, будто осенью. Это еще не причина для радости.
Семибратова хитровато глянула на Петра Александровича.
- Новость я привезла, товарищи, очень хорошую. Сегодня передавали прогноз погоды на декаду. В ближайшие дни дожди прекратятся. Температура будет доходить до тридцати градусов. Так что нужно быть готовыми.
- Так мы же давно готовы! - воскликнул Петр Александрович.
- Правление колхоза просит так организовать работу, чтоб никакой раскачки, с первого дня добиться самой высокой выработки. Если дела пойдут хорошо, мы малость выйдем из положения. Хлеба-то еще постоят недельки две, за это время успеем кое-что сделать.
Завязался разговор.
- Эти сенокосилки да лобогрейки - одно мучение, а не машины, посетовал Петр Александрович, - как хочешь старайся, а больше семи гектаров не скосишь. Вот кабы двенадцать прихватить, можно бы еще терпеть.
- Двенадцать?! Дотянуть до десяти - и то какая выручка. Почти вдвое больше, чем по плану, - сказала Семибратова.
- Оно еще и то нужно учесть, как кто сумеет приладиться к машине. Вот в хуторе Шевченковском рассказывают: один лобогрейщик, до войны это было, десять гектаров ржи за день скосил. Правда, один день у него такой выдался. Потом до девяти еще дотягивал, а десяти больше не поднял, рассказал бригадир. - Значит, все-таки приладиться можно.
- Девять тоже неплохо, - усмехнулась Семибратова. Она распрощалась и пошла в женскую будку.
А Павел Иванович задумался. Разговор о том, что в соседнем хуторе кто-то выкашивал лобогрейкой десять гектаров, навел его на новые размышления. Ведь они с Зотовым добились за последний день выработки в семь с половиной гектаров, больше этого ни одна лобогрейка в колхозе не выкашивала, да не только больше - никто не смог сравняться с ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79