Если в стране уже все уничтожено, зачем эти надписи на каждом шагу: "За охоту на сто лет в работу" или "Рыбешку поймать тюрьмы не миновать", "Лес сечь - не жалей плеч".
- Видишь ли, Мики, в этом и заключена вся мудрость нашего президента. Если все это убрать, люди в тот же день обнаружат, что наш край давно вымер, и разбегутся. А кто же тогда будет работать?
- Сами.
- Ты, Мики, хороший парень, но совершенный дикарь. В нашей стране работает только тот, у кого нет денег.
- А откуда же ты берешь деньги, раз нигде не работаешь?
- Для меня деньги зарабатывают мои рабочие на фабрике.
- Но это же несправедливо.
- Возможно, но мне такой порядок нравится.
- Ну ладно. Но от этих надписей и запретов зверья и рыбы все равно не прибавляется.
- Не прибавляется, но мы понемногу привозим из других стран. Вот увидишь, есть здесь такое местечко, где рыбы сами на крючок вешаются.
Через несколько минут мы подъехали к огромному пруду, раскинувшемуся в самом центре наскоро построенного в мою честь села. Вокруг пруда стояли пастухи и лупили кнутами по вонючей воде.
- Это еще что за выдумки? - удивился я.
- Карасей пасут, - пожал плечами Гасбер.
- А зачем их пасти?
- Пастухи никого к пруду близко не подпускают. Кроме того, ученые порекомендовали подхлестывать карасей, тогда они здоровенные вырастают, объяснил он мне, вынимая из машины наше имущество.
Давненько я не рыбачил и поэтому с огромным удовольствием перебрался на небольшой островок, красиво обсаженный искусственными деревьями, расположился поудобнее и забросил удочку. Через минуту поплавок дернулся и ушел под воду. Затаив дыхание, я по всем правилам рыболовной науки подсек рыбку, подтянул и выбросил на берег великолепного карася. Только он почему-то не трепыхался, не шевелился, не разевал рот, лежал, как позапрошлогодний. Я подошел, снял карася с крючка и увидел, что он - мороженый.
"Тут какое-то жульничество!" - Я еще раз забросил удочку, поглубже. Но и во второй раз вытащил неживого карася. Понюхал его и понял, что он не только заморожен, но и выпотрошен, посыпан солью и поперчен. Я даже похолодел, а Гасбер смеялся как ни в чем не бывало и хладнокровно принялся объяснять:
- Это величайшее достижение рыбоводов нашей страны. Караси этого вида, перед тем как заглотнуть крючок, распарывают себе брюхо, вываливаются в перце и соли, остается только положить их на сковородку. - Он побросал нашу добычу на сковородку, разжег походную плитку и пообещал: - Увидишь, какой будет обед!
"Ну нет, ты меня не проведешь", - подумал я и снова забросил удочку. Как только поплавок дернулся, я сунул голову в воду, чтоб посмотреть, как это карась готовит себя на сковородку. Но его превосходительство Гасбер схватил меня, вытащил и предостерег:
- Ты поосторожнее, в пруд выпущены крокодилы. Очень злые, мигом проглотят...
Но я не собирался отступать. Опять забросил удочку и вытащил... круг жирной колбасы.
- Алло, Гасби, что ты на это скажешь? - ехидно улыбаясь, я ждал ответа. Скажешь, и тут карась виноват? - сунул я ему колбасу под нос.
Доверенное лицо президента покраснел как помидор и заорал в микрофон:
- Начальника пруда! Подать сюда этого мерзавца живым или на сковородке!.. Мигом!
Все карасиные пастухи перестали хлестать воду и указали кнутами на середину пруда. Через минуту из воды вынырнул человек в водолазном скафандре. Сняв шлем, он стал плаксиво оправдываться:
- Я не виноват, больше в холодильнике карасей не осталось, а колбасу я в потемках нечаянно за угря принял, - хныкал он, не понимая, что выдает величайшую тайну чудесного пруда.
- Да знаешь ли ты, что тебя ждет? - грозно нахмурился его превосходительство Посоль фон Фасоль.
- Знаю, знаю! Но во сто раз лучше смерть, чем такая собачья жизнь. С утра до вечера едут и едут иностранцы, и каждому нужно не меньше трех карасей на крючок подвесить. А откуда я карасей наберусь, если в этом тухлом болоте лягушки, и те не водятся?! Делайте со мной что хотите, только не держите начальником в этом вонючем аду...
Многоточие...
Рыбу ловят сетью, певчих птичек снастью, людей глупых - лестью.
ЗАЯЧИЙ ОСТРОВ
Чем дальше мы отъезжали от столицы Нейлонии, тем чаще и чаще по дороге попадались низкорослые чахлые кустарники, кривые засохшие сосны и поникшие желтолистые березы. Только изредка мелькали клочки каких-то посевов, островки увядшей травы. Глазу не за что зацепиться.
После неудачной рыбалки Гасбер молчал, будто рот у него заштопан, и о чем-то думал. Машина мчалась по скучным, выжженным солнцем полям. Наконец полковник не выдержал:
- Алло, Мики, довольно дуться. Ты, конечно, великий охотник, но скажи, пожалуйста, можно ли каким-нибудь другим манером в этом борще рыбу поймать?
- Нельзя.
- Ну видишь. Нужно же президенту где-нибудь после тяжелой работы отдохнуть...
- Нужно-то нужно, но зачем же обманывать самих себя?
- Оляля, Мики! Ты и вправду дикарь или разыгрываешь простачка? Я же не себя, а иностранцев обманываю. Ну, иногда и президент на эту удочку клюнет. Но ничего плохого с ним случиться не может. Ему от всех болезней по три раза прививки делали.
Мне вдруг вспомнились волчата, развешенные на деревьях, их жалобный писк, я увидел смертельно перепуганных, лежащих ничком на снегу северян, словно наяву представил опустошенный и нищий их край и почувствовал лютую ненависть к полковнику. Я больше не сомневался: это он, и никто другой, обучил моего жадного соседа жестокому ремеслу. Надо было что-то делать, немедленно, не откладывая. Но я все-таки сдержался и спросил равнодушным тоном:
- А разве президент ничего не замечает?
- Нет, он близорукий и рыбачить не любит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41