сборы опят. Никаких других грибов в Петергофе, по-видимому, и не было, брали только опята. По вечерам большой компанией во главе с бабушкой мы отправлялись за ними в Нижний парк. Иногда по воскресеньям в этих торжественных походах принимал благосклонное участие и сам дедушка Аркадий. А по утрам мы ходили по опята с нашей фрейлинкой. Ходили чаще всего в небольшой лесок за дачным поселком, который назывался тогда Новые места. В лесу было сыровато, возвращались мы всякий раз веселые, шумные, с ногами, обляпанными грязью, брусничным листом и сосновыми иголками...
Один раз мы шли из этого леса домой через владения герцога Лейхтенбергского. Эрна Федоровна, шествуя впереди, вела за руку Лялю, а в другой руке несла большое цинковое ведро, полное опятами, этими не самыми, сказать по правде, симпатичными, похожими даже немного на поганки грибами. За фрейлинкой следовали мы: Ира, Вася, я, соседский мальчик Женя и соседская девочка с не совсем обыкновенным именем Ванда. Когда мы выходили из парка, я еще издали увидел сквозь зелень деревьев розовое пятно Собственной дачи и ослепительно сверкнувший на солнце, похожий на царскую корону, золотой куполок небольшой дворцовой церкви. Издали же я заметил, что бледно-зеленые шторы на всех окнах дворца спущены. Значит, там никого нет. Значит, можно зайти.
У кружевных чугунных ворот дворцового сада я остановился и стал просить:
- Фрейлинка! Зайдем!
И все другие, даже маленькая Ляля, в один голос стали проситься во дворец:
- Битте! Битте!
- Нун, гут, - подумав, сказала Эрна Федоровна. - Ненадолго зайдем. Только приведите себя в полный порядок, почиститесь и вытрите как следует ноги о траву.
Мы поспешили аккуратно выполнить все, что она нам велела. И вот скрипнула темно-зеленая железная калитка - и я с блаженным трепетом ступил на узенькую светло-серую плитчатую панель, тянувшуюся от калитки к подъезду дворца.
Мы уже приближались к этому подъезду, когда застекленная, зеркальная дверь его отворилась и на пороге возник рыжеватый высокий человек с бакенбардами и в каком-то сером камзоле с плоскими металлическими пуговицами. Кто это был, не знаю. Придворный лакей? Смотритель? Швейцар? Больше всего он был похож на картинку из книги "Маленький лорд Фаунтлерой"358. Этой книги я тоже тогда не читал. Читала Ира.
Пока мы с интересом и уважением рассматривали этого придворного, он с еще большим интересом разглядывал нас: Эрну Федоровну, ведро с опенками возле ее ног, Васю, Лялю, Иру, Женю, Ванду, меня... Надо сказать, его внимание было больше обращено не на наши лица, а на наши ноги.
- Вам что будет угодно? - вымолвил он наконец. Говорил он с таким важным видом и так свысока, как будто был не царским привратником, а самим государем-императором.
Эрна Федоровна, улыбаясь, объяснила:
- Мы хотели бы получить позволение осмотреть внутренние помещения дворца.
- Не выйдет, тетенька, - ответил он.
Эрна Федоровна опешила.
- То есть как?
- А так то есть, что с такими лапами, босые-голые, в государев дворец не лазиют.
Фрейлинка наша открыла рот. А я... Меня эти "лапы" словно по щеке хлестнули. Я весь задрожал, затрясся, выскочил вперед и закричал что-то такое, чего, пожалуй, и сам не понимал:
- Вы не смеете! Я наследнику... Я тезке... Наследник - мой дгуг... У нас не лапы, у нас гуки!..
В первую минуту этот рыжий как будто слегка растерялся, даже немного испугался. Потом он побагровел, посинел, налился кровью и шагнул в мою сторону.
Стыдно, ужасно стыдно вспоминать что случилось дальше. Но если уж взялся рассказывать, надо все до конца, всю правду.
Одним словом, этот противный человек, сказав сквозь зубы: "А ну!" повернул меня к себе спиной и, правда, не очень сильно, но все-таки довольно основательно пнул меня коленкой в то место, на котором сидят.
Я чуть не упал, закричал, заплакал. И все вокруг тоже зашумели, закричали. Помню голос девочки Ванды:
- Холуй!
В тот день я впервые услышал это слово, и оно навсегда связалось у меня с этим днем, с этим розовым царским домом и с этим гадким длинноногим человеком в серых коротких штанишках.
Что было дальше, я плохо помню. Проще сказать, совсем не помню. Не знаю, как сумела Эрна Федоровна увести нас из дворцового сада. Ира потом хвасталась, что ей удалось кинуть в "холуя" гроздочку опят и что будто бы она угодила ему этими опятами прямо в нос. И он будто бы убежал во дворец и закрылся там на ключ. Не уверен, что все происходило именно так. Ира в те годы была потрясающей хвастуньей.
Шутки шутками, а что-то в этот день со мной произошло, что-то внутри меня сломалось, оборвалось. Нет, конечно, я не стал сразу после этого случая каким-нибудь пламенным революционером. Но именно этим осенним вечером, укладываясь спать, укрывшись по самый нос зеленым стеганым одеялом, я вдруг понял, что почему-то уже не могу мечтать о том, о чем так сладко и так уютно мечталось мне целых два месяца.
1973
ПРИМЕЧАНИЯ
ДОМ У ЕГИПЕТСКОГО МОСТА
Рассказы цикла "Дом у Египетского моста" знакомят нас с более ранним этапом биографии героя, с которым читатель уже встречался в повести "Ленька Пантелеев".
Рассказы эти автобиографичны. Здесь подлинные эпизоды детства писателя, реальные люди, окружавшие его в те далекие годы. В предисловии к книге "Приоткрытая дверь" (Л., "Советский писатель", 1980) Л.Пантелеев писал: "Уже не первый год я работаю над книгой рассказов о своем самом раннем детстве. Там нет ни на копейку вымысла, и вместе с тем это - не мемуары, все рассказы цикла подчинены законам жанра...".
Рассказ "Лопатка" был напечатан в журнале "Нева", 1973, № 12, "Маленький офицер" - в "Новом мире", 1978, № 4.
1 2 3 4 5 6