антибиотиков потребляют в нашем доме вряд ли меньше, чем соли.
7.10.61.
Вечером, перед сном, занимались арифметикой.
Пока я спал, Машка, по словам мамы, не отходила от моих дверей. Все ждала, когда я проснусь и позову ее.
* * *
Перед этим мама читала ей. Я спросил:
- Что тебе читала мама?
- Андерсена.
- А какую сказку?
- Про китайцев.
- "Соловья"?
- Да.
- "В Китае все жители китайцы и даже сам император китаец"?.. Так начинается, да?
- Да.
Пробовал и я читать ей Андерсена. С трудом осилили "Огниво", первую литературную сказку, с которой я познакомился в детстве. Самое простое, не требующее никаких объяснений и разъяснений, - это ведьма.
А вообще читаешь Андерсена - как какого-нибудь "Гильгамеша" или "Махаохарату",231 где два слова из десяти требуют толкования и комментариев.
* * *
Сегодня суббота. Должен прийти Толя. Машка ждет уже не первый день. Все считает:
- Сегодня какой день? Толенька когда придет, послезавтра?
8.10.61.
Вчера был очень нехороший день. Машка увидела и узнала много такого, о чем ей до поры до времени, может быть, и не следовало знать.
Вчера пришла Валя, привела Толю... Кто такая эта Валя? Молодая женщина, которая ходит к нам раза два-три в неделю помогать Элико по хозяйству. Говорит, что недавно уволилась, работала в Парголове или в Шувалове, в детском саду. Муж ее бросил. Сын в интернате. Своей комнаты у нее нет, жила в общежитии. Говорит, что ищет работу, сейчас живет у сестры. Один раз она пришла к нам навеселе. Сказала, что у сестры праздновали именины. И еще раза два Элико говорила мне, что "кажется, от Вали слегка попахивает".
Вчера она пришла, привела Толю и попросила взять его с собой в парк Ленина, где меня ждали Элико и Машка.
Я взял.
По дороге Толя очень много говорил о своем отце.
- У меня папа во время войны на танке работал. У меня папа живой. Он только на Север сейчас уехал. На три года уехал. Он, наверно, на Новый год приедет.
В саду Машка и Толя очень весело играли.
А дома ждала нас большая неприятность: Толина мама встретила нас вдрызг пьяная.
Кричала, что не желает, чтобы над ней "грузинка верх брала", и еще много плохого, обидного и несправедливого сказала.
Элико успокаивала ее, стыдила:
- Как вам не стыдно?! Валя! При сыне! Вы бы хоть его пожалели. Он к нашему дому привык, полюбил Машеньку...
- Ничего не привык, ничего не полюбил. Это я ему велела...
И все это - при Машке, при Толе...
Я ушел к себе. Приходит Машка. Глаза налились слезами.
- Папочка! Что делать? Толя очень сильно плачет. Мне жалко его. Я сама даже хотела заплакать, только терпела.
Расспрашивает:
- Что сделала тетя Валя?
Пришлось "своими словами" объяснить.
Губы дрожат.
- Давай простим ее!
И маме говорила:
- Ведь вы же меня прощаете, простите и тетю Валю.
Но сама тетя Валя и слушать не хочет о примирении. Все, что скопилось в ней, накипело, все горести, все беды - все отливается на бедной Элико, все валится на ее голову.
* * *
Толика мы оставили ночевать, хотя тетя Валя ни за что не хотела, тащила его, на ночь глядя, к сестре. Ушла она в двенадцатом часу. А глубокой ночью вернулась совсем уж окосевшая. Спала у нас. Утром позавтракала и ушла, наговорив предварительно кучу всяких гадостей.
Утром сегодня Маша, по словам Элико, была трогательно внимательна к Толе:
- Толенька, тебе не холодно? Толенька, не простудись. Толенька, ты поел уже?
Валя увела его. Но с полдороги вернулась и попросила:
- Можно, я вечером приведу его к вам?
9.10.61.
Но привела Толика не Валя. Привел его милиционер.
Утро сегодня было солнечное, теплое. Элико предложила поехать к Ляле в Пушкин, но я рассчитал, что не успеем. Поехали на Каменный остров...
Домой вернулись в восьмом часу.
А часов в десять милиционер привел Толю. Оказывается, Валя напилась "с каким-то дядькой" в парке Победы и ее забрали в милицию. Толя был с нею, его тоже забрали. На вопрос, где он живет, парень постеснялся сказать "в интернате", сказал: "у писателя Пантелеева".
От милиционера мы узнали, что Валю будут судить, что она лишь недавно вернулась из заключения (сидела тоже за пьянку) и не имеет права жить в Ленинграде. И что у нее уже давно отобрали материнские права.
Толю накормили, и он сразу же сел играть с Машей. Но руки у него дрожали; я чувствовал, что ему не до игры, что играет он только из вежливости и чтобы занять себя чем-нибудь.
Утром сегодня милиционер привел тетю Валю. Она взяла свои вещи сумочку, паспорт, папиросы... На наши вопросы почти не отвечала, говорила грубо.
Для Машки это все - живая и довольно страшная иллюстрация к истории мальчика Петьки Валета.
Вчера вечером, когда мама ездила с Толей к Валиной сестре, Машка легла спать, но долго не могла уснуть. Вдруг я услышал громкий плач. Прибегаю:
- Что с тобой? Машутка!
- Ничего, ничего... Папочка, миленький, посиди со мной.
- Надо спать, Маша!
- Посиди немножечко! Очень тебя прошу! Спой мне.
- Ну вот. Зачем еще? Я не умею.
- Умеешь. Ты же всегда... ты же иногда поешь, когда я днем сплю.
Стал похаживать по комнате и напевать:
В няньки я тебе взяла
Месяц, солнце и орла
Через минуту Машка уже храпела.
О Толе не было сказано ни слова, но я не сомневаюсь, что плакала она из жалости и из страха за него...
Сегодня утром вскочила - и босиком в столовую. Думала, что там лежит Толя. А Толи нет. Рано утром приехала его тетка, повела Толю в интернат. Она одна "правомочна" это сделать, так как ей передана опека над мальчиком.
10.10.61.
Утром звонила женщина-следователь. Вызывает Элико на два часа сегодня к себе.
Мама повесила трубку, видит - у Машки испуганное, бледное, совершенно несчастное лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93