А мама часто клюет на эти хитрости.
В Разливе последнее время с Машкиным засыпанием дело обстояло лучше. Может быть, потому, что меньше нас было, некогда и некому было чичкаться с Машкой, и она понимала это и лежала тихо. Ей было важно, чтобы кто-нибудь из домашних находился в поле ее зрения.
- Алеша! Не вижу тебя! - кричала она. - Машенька, ты где? Не вижу тебя!
Но бывало и так, что одни голоса наши в столовой настраивали ее на спокойный лад.
По-моему, еще и кровать ее сейчас неправильно стоит. Стоит она боком к двери. Машке приходится, во-первых, лежать на одном правом боку, а во-вторых - и этого еще мало: чтобы увидеть кого-нибудь, приходится выкручивать шею. Вот вертится, вертится и не спит.
8.10.59.
Лежала под кварцем. После обеда ходила с папой гулять. Фантастическим было это короткое (55 минут) путешествие. Фантастика началась с того, что, выйдя из подъезда, папа пошел сам и повел Машу не налево, как всегда, а направо, в результате чего они оказались под какими-то другими воротами.
- Куда? Алеша! Это же не наш дом! - кричала Машка. - Куда мы идем?
И вдруг выходим на Большую Посадскую - и оказывается, что "наш дом" рядом.
Уже поздно, темно, накрапывает мелкий дождичек.
Дошли до парка Ленина, парком - до Сытного рынка. Там папа поднимал Машу, брал на руки, показывал живых попугайчиков в закрытом уже на ночь зоологическом магазине. Потом прошли еще немного по этой рыночной улице, заглянули в какие-то ворота... Маша говорит:
- Это наш дом?
- Да, это наш дом.
Зашли и ахнули.
Огромный дворище. Целая площадь. Окружают ее пять-шесть многоэтажных домов. И всюду окошки и в окошках огоньки. На одном окне стоит игрушечная лошадь, виден ее красивый, гордый силуэт. А посреди двора - огороженный заборчиком, вытянутый в длину сад! Настоящий сказочный сад. Во-первых, там никого нет, ни одной души. А во-вторых, сад полон всяких занятных штучек и аттракционов. Тут и скамейка-гриб, и качели, и вторые качели, и качающаяся лодка, и огромный, великанский стол, и корабль с мачтой и с флагом на мачте...
Все это мы испробовали: покачались на качелях, покатались в лодке, посидели под шапкой гриба-мухомора. И никто нам не мешал, никто даже в окошко не выглянул, хотя все окна были освещены и за ними, ясно, находились люди.
Вышли мы с этого двора тоже не совсем обычным, скорее даже сказочным, образом: вошли в какой-то подъезд, поднялись по ступенькам, свернули куда-то и оказались уже на другой, Кронверкской улице.
А на улице Мира мы стояли минут десять у огромных окон типографии. Я поднимал Машу, и она смотрела, как дяди и тети печатают книги и плакаты.
Заходили в магазин электротоваров. Купил Маше батарейку для фонаря. Еще в Разливе обещал ей приделать к ее велосипеду фонарик. Теперь приделаю.
Легла Машка сравнительно рано - в десятом часу. И сравнительно быстро заснула. Помогла этому предложенная папой перестановка кровати. Поставили ее так, как она стояла в Разливе, то есть лицом к двери, ведущей в столовую. Машке удобнее смотреть и не приходится выкручивать шею.
* * *
Разоблачал ее вчера перед "кварцем". Снимаю чулки. Она говорит нечленораздельное что-то. Я переспросил:
- Что?
- Не будешь влать?
- Не буду врать?
- Влать! Влать ты не будешь?
- Врать?
- Влать! Да влать! Не будешь влать?
- Врать нехорошо.
- Вла-а-а-ать!
И, отчаявшись сговориться со мной, отказывается от дальнейших попыток:
- Я не можу сказать.
И все-таки делает еще одну попытку:
- Не лазолвешь?
Это все-таки здорово! Так быстро, на ходу найти другое слово, другую форму глагола.
- Что?! Не буду я рвать? С какой стати я буду рвать твои чулки?!
10.10.59.
Машка весь вечер порывалась ко мне. Мама очень смешно изображала, как она, торопливо закончив ужин, вскакивает и с безупречной вежливостью благодарит всех присутствующих:
- Спасибо, мамочка. Спасибо, бабушка. Спасибо, тетя Минзамал. - И сразу поясняет: - Иду к Алешеньке.
Вежливость и прочее - чтобы не осложнять отношений с близкими, чтобы ускорить визит к Алешеньке.
* * *
Мама уложила Машку в кроватку. Машка, обхватив маму за шею, на ухо ей:
- Мамочка, почему ты не маленькая? Со мной бы лежала в кроватке...
12.10.59.
Обезьяна она невообразимая. Мама жаловалась при ней, что у нее болит поясница.
Машка заявляет:
- У меня тоже болит поясница!
- Да? Поясница болит? А где она у тебя?
- Не знаю.
Через минуту:
- Мама, а где у меня поясница?
* * *
- Мама, ты любишь дождь?
- Да, люблю.
- Я тоже. Давай лизать?
И языком пытается слизнуть со щеки и с верхней губы дождевые капли.
* * *
Это уже не о Маше, а о Машиной бабушке. Внемля нашим просьбам и уговорам, бабушка пытается быть строгой с Машей. Особенно в нашем присутствии.
На днях Машка грубо ответила бабушке или ослушалась ее. Кто-то сказал:
- А вы ее, бабушка, по попке.
И бедная моя тещенька, сдвинув к переносице черные свои брови, фальшиво-строгим голосом говорит:
- Да, да! Если не будешь меня слушаться, я тебя по попочке!..
15.10.59.
На Малой Монетной долго стояли у высокого забора, смотрели, как строится большой пятиэтажный дом.
- Зачем дом сломали? - спрашивала меня Машка.
Не сразу поняла, что дом не ломают, а строят.
Я рассказал, кто строит дом: каменщики, плотники, маляры, столяры, кровельщики. Объяснил, кто что делает.
* * *
Мама была у больной тети Ляли. Машка не хотела засыпать. Кричала на весь дом:
- Хочу маму! Маму хочу!
Ни бабушка, ни тетя Минзамал успокоить ее не могли.
Унес ее к себе. Все то же. Рыдания, стоны, крики:
- Хочу мамочку!
Наконец очухалась. Каким образом? А вот каким... Я взял с тарелки кусочек яблока и стал жевать. Она продолжала реветь, но глазенки ее уже насторожились, в них мелькнула заинтересованность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93