Вымысел оброс плотью, герои
обрели имена. И пока одноклассницы, листая журналы Burda, учились сплетничат
ь о мальчиках и курить болгарский «Опал», Алена и Мила все дальше уходили
в причудливый мир Семитронья, где их звали Элеонор и Имельдой, и пять коро
лей сражались за их руки и сердца. Им не надо было делать выбор Ч потому ч
то только всемером они могли возродить древний Стаунстоун, лежащий в руи
нах. И лишь семь гигантских камней напоминали о временах великого царств
а.
Все началось с телефонного звонка. Мила спросонья взяла трубку и услышал
а мужской голос, сказавший:
Ч Солнце восходит над Стаунстоуном, Ч и тут же гудки, словно кто-то ошиб
ся номером.
Поначалу ей показалось, что сон продолжается. Она недоумевающе смотрела
на трубку. Конечно, сон. Что же это еще могло быть. И только днем, уже на трет
ьей паре, она вдруг вспомнила этот голос Ч и узнала его. Это был голос Дин
гарда, одного из королей.
Сигналы следовали один за другим. Иногда это были телефонные звонки, ино
гда Ч рисунки на лестничной клетке, таинственно исчезавшие на следующи
й день, иногда Ч контуры облаков в окне. Она никому не говорила об этом Ч
она вообще, кроме одного раза, никому не рассказывала о Семитронье. Ником
у, кроме Алены. Но и с Аленой теперь все было кончено. Даже в перерывах межд
у лекциями они старались не замечать друг друга. Элеонор все еще жила в св
оем замке, но за последний год Мила и Алена не заговорили друг с другом ни
разу.
Уверенность крепла в ней. С самого начала она знала : Семитронь
е не было вымыслом, в том смысле, в каком оказываются вымыслом детские ска
зки. Это была правда Ч иная правда, сокрытая от всех, кроме нее
и Алены. А теперь, после алениной измены Ч от всех, кроме нее. Где-то в иных
пространствах и, может быть, временах существовали семь огромных камней
, существовал замок с семью башнями, украшенными символами планет; сущес
твовал иной мир. Она одна знала ход туда Ч и вот теперь, словно в благодар
ность за многолетнее терпение, двери приоткрылись, и дыхание этого мира
коснулось весенней Москвы.
Госэкзамены Мила сдала словно в тумане; казалось, кто-то чуть слышно подс
казывает ей ответы, воскрешая в памяти слова преподавателей, которых она
совсем не слушала на лекциях: там она была погружена в свой мир, ожидала т
айных сигналов Ч проступавших меловыми каракулями на институтских до
сках, тенями на полу аудиторий, дуновением ветра сквозь распахнутое окно
, изредка Ч голосом в телефонной трубке.
Нельзя сказать, что они разговаривали Ч просто иногда, всегда утром, ког
да родители уже уходили на работу и Мила одна просыпалась в своей постел
и, он напоминал о себе Ч какой-нибудь фразой, несколькими словами, именам
и, которых никто не знал, кроме Милы. Она вешала трубку Ч и каждый раз лови
ла себя на мысли, что все это Ч только продолжающийся сон. Временами ей ка
залось, что рядом с собой она видит чей-то смутный образ, словно мираж в пу
стыне… но никаких следов Дингард не оставлял: надписи исчезали со стен, и
только память хранила слова утренних телефонных приветствий.
Она просила, чтобы он оставил какой-нибудь предмет, что-нибудь, что могло
бы всегда напоминать ей о неразрывной связи с Семитроньем; какое-нибудь
доказательство того, что все происходящее действительно реально.
В конце августа родители взяли два дня отгулов и уехали на дачу. Мила, слов
но следуя своим предчувствиям, в последний момент отказалась. Впереди у
нее было три дня одиночества, когда никто не мог бы помешать ей молча сиде
ть, покрывая завитушками чистый лист бумаги, в ожидании телефонного звон
ка или иного знака.
Мольбы ее были услышаны: в первый же день она получила письмо.

Зара Александровна и Станислав Петрович вовсе не казались Олегу идеаль
ной компанией. Он собирался уехать в воскресенье днем, домчаться до Моск
вы, слушая «Менструальные годы» Current 93. Под псевдофольклорные напевы англи
йских кроулианцев пейзажи проносились бы за окнами подержанных «Жигул
ей», которые давно уже тянули только на то, чтобы быть средством передвиж
ения. Но чем непрезентабельнее выглядела машина, тем больше Олег чувство
вал свое родство с ней… Учись у сосны Ч будь сосной; учись у «Жигулей» Ч
будь «Жигулями». Не важно, в конце концов, на чем тренировать свои дзенски
е навыки Ч и для городского жителя «Жигули» ближе сосны… тем более, что и
сосны в Подмосковье иные, чем в Японии.
Но планам неспешной поездки не суждено было сбыться: еще с вечера соседи
попросили Олега добросить их до дома: мол, заготовили варенья, и не хочетс
я тащить его на автобусе. К тому же у Станислава Петровича что-то пош
аливало сердце , и потому они хотели пораньше попасть в Москву, чтоб
ы не ехать по жаре. «Пораньше» оказалось часов в десять утра Ч и слабые пр
отесты Олега потонули в армянском напоре Зары Александровны, которой он
Ч еще с детства Ч совершенно не мог отказать. Олег подумал, что вряд ли и
х Мила обрадуется внезапному появлению родителей ни свет, ни заря, но так
тично не стал говорить об этом.
Они выехали в семь («Это вовсе не рано, я всегда уже на ногах в это время»). В
аренье загрузили в багажник, и, выслушав серию вопросов о том, зачем у него
на заднем стекле висит куриная лапка («ну это для прикола…» Ч не объясня
ть же в самом деле про аби адидж и акуки ?), Олег сел за
руль. О Дэвиде Тибете сотоварищи пришлось забыть после того, как Зара Але
ксандровна предложила лучше послушать Юлия Кима. «Хорошо еще, что не Вик
тора Цоя», Ч подумал Олег и, подавив желание поставить в отместку какой-
нибудь нечеловеческий нойс, сделал вид, что магнитола внезапно сломалас
ь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67