Из подпечка выползала гадюка. Толстая, полосатая, страшная. Казалось, конца ей не будет: живой ремень все корчился, изгибался и полз. Вот она выползла вся, доползла до середины комнаты, подняла голову, подержала, покачивая, и поползла к скамье. Снова подняла голову, в одно мгновение обвилась пружиной вокруг ножки скамьи и потянула все свое туловище вверх. На скамье стояла миска с молоком. Гадина растянулась, опустила голову в миску и начала лакать молоко. У мальчиков от такого зрелища мурашки поползли по телу, а зубы начали мелко стучать. Гадина лакала молоко и все больше толстела, стала - словно надутая велосипедная камера. Вот подняла голову, всю в молоке, и замерла. Мальчики были ни живы ни мертвы. Такого отвращения, как сейчас, они никогда не чувствовали.
А гадюка, наевшись, стала, очевидно, дремать, потому что больше не двигалась. И тогда послышался голос хозяина:
- Антоша!
Гадюка шевельнулась, нехотя подняла голову, спустила ее со скамьи и тяжело шлепнулась на пол, благо было невысоко. Медленно поползла в подпечек.
- Не бойтесь, это не гадюка, это - уж. Антошей его зовут. Приходил ужинать, - пробасил лесник. Голос его доносился до мальчиков будто из подземелья. - Уж не кусается. Дом стережет, чтобы гадюка не заползла. Гадюки ужей бояться. А Антоша ручной, - продолжал рассказывать лесник. - Правда, подлениваться стал. И плохо слышит. Состарился, нужен помоложе...
Хозяин долго говорил об уже, словно о человеке. И мальчикам совсем становилось тошно.
- Да ты слезай со скамьи, чего с ногами забрался? - сказал он Сереже. Дальше говорил, словно оправдывался: - Нужен ведь кто-нибудь возле дома. Собаку заимеешь - волк загрызет, кошку - лиса утащит.
- Вы бы перебрались, дядя Сильвестр, в деревню. Среди людей лучше, посочувствовал Витька.
- Нельзя ему в деревню. Дядя Сильвестр тут партизанил. И семью его немцы, когда блокада была, в болоте утопили. Вот он и... - тихо проговорил Сережа.
- Ты смотри, знает, - сказал лесник и потер глаза, будто туда соринка попала.
- Так люди говорят про вас, - сказал Сережа.
- Было, было, - вздохнул Сильвестр Яковенко. - Мне про партизанство и вспоминать больно.
Теперь засопел Витька. Может, вспомнил прежние рассказы отца.
- Скажу я вам еще, хлопцы, о том, о чем мало кто знает. Может, только старики в Засмужье.
Мальчики притихли.
- Тут в сорок первом наши артиллеристы бой вели.
- Я об этом слышал от деда Матея, - оживился Витька.
- Слышал, так помолчи, не перебивай старших, - заметил лесник.
- Тише ты, - толкнул приятеля в бок Сережа. - Расскажите, дядя.
- ...Так вот, отступали они от самой границы, откуда-то из-под Бреста. И пушки с тобой тащили. Ночью, пока еще были снаряды, здорово фашистам прикурить давали. Стреляли и по машинам, и по эшелонам. Попугают немцев и снова в дорогу. Красноармейцы лесами к фронту пробивались...
Гонялись враги за ними, а тут, в Пожарнице, настигли. Настигли на рассвете. Завязался бой. Не осталось уже ни одного снаряда. Да разве в лесу из пушки настреляешь, даже если б и были те снаряды? Одним словом, остались винтовки. А патронов тоже мало. Ну и - все...
- А пушки где их подевались? - спросил Витька.
- Пушки, известно, немцы забрали.
- Дядя Сильвестр, а вы что-нибудь слыхали про "Мертвую голову" и про бункер No 7? - спросил Сережа.
- Чего не слыхал, того не слыхал, - прогудел лесник... - Я думаю, следы тех артиллеристов вам искать надо. Возле урочища Ямного бой был... А дома знают, что вы к леснику пошли? - переменил он вдруг тему разговора.
- Догадываются! - ответил Витька.
- Ну, если догадываются, тогда идите спать, - показал он на другую комнату за дощатой перегородкой.
Сережа и Витька быстро разделись и легли на жесткую постель лесника. Сильвестр Яковенко походил по дому, прибрал со стола и начал чистить ружье.
- Ты почему мне не сказал, что дядя Яковенко в партизанах был? накинулся на Сережу Витька, когда мальчики с головой накрылись одеялом.
- Не сказал, не сказал! - разозлился Сережа. - Мог бы и сам знать об этом.
- А завтра на Ямное пойдем, ладно? - помолчав, снова спросил Витька.
- Ладно. Давай спать.
Ворочаясь, Сережа думал, что не такой уж нелюдимый дядя Сильвестр, как показался сначала. И партизаном был и много о чем знает.
А к Витькиным ногам все время лез уж. Мальчик испуганно открывал глаза. Ужа не было. Подпечек лесник прикрыл заслонкой, чтобы Антоша не выполз. Уже засыпая, Витька пожалел, что ничего не расспросил о своем отце.
Должен бы знать лесник и о нем...
Глухо шумел за стеной лес.
Назавтра первым проснулся Витька.
- Вставай, вставай, уже рассвело, - тряс он за плечо друга.
- А, что? - спросонья переспрашивал Сережа.
- День уже, вставай.
За окном все пело и ликовало. Сквозь верхушки деревьев пробивались солнечные лучи. Мальчики растворили окно настежь. Поеживаясь от утренней свежести, побежали во двор умываться. Там их и встретил хозяин.
- А-а, следопыты проснулись, - протянул он своим густым басом. Умыться хотите? Я сейчас достану воды.
- Мы сами вытащим, - бросился наперехват Витька.
- Нет, нет! Вы - гости. А у меня не часто люди ночуют. Так что не перечьте.
И еще раз Сережа тепло подумал о хозяине лесного дома. Вспомнились рассказы теток-ягодниц, как они, находившись по бору и притомившись изрядно, всегда искали дом лесника, чтоб напиться воды. Возле колодца лесника ждало их ведро воды. И ковш стоял рядом. Был лесник дома или не был, а ведро воды ждало ягодниц, хоть на крышке колодца и висел замок. Еще тетки говорили, что Сильвестр Яковенко больно строг в лесу. Если поймает самовольного порубщика, не миновать тому штрафа.
"Строгий человек, но справедливый", - так они обычно заканчивали разговоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18