Одноралов Владимир Иванович
Субботник
Владимир Иванович ОДНОРАЛОВ
Субботник
Если в дверь к Александру Клавдиевичу звонили, то это означало, что пришел неизвестно кто, но если раздавался глухой стук в нижнюю часть двери - значит, пришел Субботник.
Субботником прозывался его внук Андрейка, но не за то, что приходил он к деду по субботам, а за страшную, хотя и понятную в его возрасте энергию.
В прошлый приход, например, он успел нарисовать на бабушкиных выкройках танковый и воздушный бой, куда-то задевать дедовы очки, рассыпать в кухонном буфете банку с мукой, потому что ему померещились там мыши, и обстрелять с балкона неизвестного кота семенными помидорами деда. Все это - в двадцать минут.
Понятно, что жить с Субботником было интересно, но хлопотно, и родители с удовольствием отправляли его на выходные к старикам.
- А-а, наш Субботник пришел, - расплылся улыбкой дед, услышав знакомый стук.
Сегодня Субботник вошел в квартиру боком и тихо. Вскинув голову, он глянул на деда и прошел в комнату, которая по выходным предоставлялась ему. Там он остановился, как бы не зная, чем заняться, а наблюдательный дед заметил, что ухо у него напряженно торчит в сторону двери...
"Ага-а!" - сказал про себя дед и был прав.
За дверью кто-то по-мышиному завозился, зашикал, и наконец раздался звонок.
Дед раскрыл дверь и увидел сначала соседа по площадке.
- Тут к вам пришли, - почтительно сказал сосед. - Тимуровцы, наверное.
У его ног стояло трое ребятишек: две девочки и мальчик. Они, как и Андрейка, были в форме с октябрятскими звездочками, и дед догадался, что они одноклассники внука и шли за ним следом.
- Андрей Лысов тут сейчас живет? - спросила самая смелая девочка белесая, с невидимыми бровями толстушка.
- Сейчас тут живет, - признался дед.
- Мы пришли высказать ему осуждение, - продолжила девочка.
- Что, что? - переспросил дед и наморщил лоб.
- Осуждение, - не так уверенно повторила она. - Он из нашей звездочки. Нам учительница поручила высказать ему осуждение и чтобы родители на него подействовали.
- Он ведет себя плохо, - виновато, видно очень стыдясь за Субботника, сказал мальчик.
- А-а! Ага! Ну, понятно, - сказал дед, хотя и мало что понял. - Тогда его, что ли, сюда нужно?
Он ввел насильно переставляющего ноги внука в переднюю, крепко взял его за плечи и повернул его лицом к октябрятам. Субботник же повел носом вправо и вверх и как можно отвернул голову в сторону, что вовсе не означало виноватой покорности, а только решимость претерпеть все, для него уготованное.
- Ага! - снова смекнул дед. - Не так-то здесь все просто...
Дед и внук стояли рядом и на сто процентов были родней: круглолицые, голубоглазые и такие сивые, что у деда не видна была седина. Наверное, поэтому часть Субботниковой вины само собой переходила на него. По крайней мере, толстушка отчитывала их обоих.
- Лысов, ты плохо себя ведешь. Вчера ты с мальчишками так носился по двору, что сшиб с ног уборщицу тетю Аню. Потом ты мучил пчелу: привязывал ее ниткой и заставлял летать.
- И ничего не мучил, - встрял в осуждение Субботник. - Я опыт делал: чья это пчела - дикая или домашняя?..
- Помолчи, - оборвал его дед. Он чувствовал, что все это мелковато для Субботника и главные его вины - впереди.
Девочка строго посмотрела на Лысовых.
- А еще он неправильно рега... реар... - Она сбилась, покраснела, а мальчик еще более виновато подсказал:
- ...реагировал на замечания командира звездочки.
- У нас в дневнике все записано, - оправившись от смущения, сказала толстушка, взяла у второй, молчаливой девочки тетрадку и передала ее Александру Клавдиевичу.
Тетрадь была озаглавлена "Дневник командира звездочки. Пятая неделя".
Он внимательно изучил все, что произошло на пятой неделе, и вынужден был признать, что с Субботником связано большинство происшествий.
- "...на замечание командира звездочки не дергать Аллу Иванову за волосы бил командира звездочки по голове", - грустно прочитал дед. - Так вот как ты неправильно реагировал?
Александр Клавдиевич наморщился и сильно потер переносицу, словно собирался чихнуть, и спросил:
- А кто же у вас командир звездочки? И чем он его бил-то?
- Я, - тоненьким голоском ответила молчаливая девочка. - Он не больно бил. Тетрадкой. Только все равно... А Алка эта вообще не из нашей звездочки, - неожиданно горячо заключила она.
- А еще, когда Иванова заплакала, он обозвал ее мокрой цаплей, а извиняться не стал, - совсем потеряв голос от ощущения вины, прошептал мальчик.
* * *
Когда октябрята ушли, дед обратился к внуку:
- Ну вот что, троечник противный, послоняйся по квартире, и чтобы молчком, а я подумаю, что с тобой, поросенком осужденным, делать. И считай, что тебе повезло - бабки дома нет!
Дед ушел в туалет курить и думать, а Субботник слонялся по квартире и прислушивался, все больше впадая в смятение, - дед в туалете фыркал и всхлипывал, словно подавился дымом.
Субботник очень нелегко пережил осуждение. Обычные шалости, записанные на бумаге, представлялись не подлежащими прощению проступками, и неизвестно еще, что там придумает дед, который, похоже, плачет над его бедовой головушкой... Э-эх!
- Так зачем же ты эту Аллу за косу дергал? - вкрадчиво спросил дед.
- Низачем, - буркнул Субботник.
- Тогда почему?
- Нипочему.
- А я вот знаю и зачем, и почему!
- Почему? - осипшим голосом прохрипел внук.
- Да потому, что она тебе нравится и на тебя, противного троечника, внимания не обращает. Так, что ли?
Субботник вспотел. Дед попал в самую середку. Он очень хотел дружить с Алкой и, сломленный дедовой проницательностью, заговорил:
- Мы же раньше с ней дружили!
1 2