Самый настоящий пестрый зонт, я их на всю зиму сушу.
Эльза переложила оправданные грибы на столик возле таганка и еще с минуту горячо втолковывала нам, как необходимо их съесть.
- Ну, Эльза, раз вы говорите, то мы их сырыми съедим, - заверил ее Сергей.
А она, геройски подбоченясь, заявила:
- Вообще, если хотите знать, есть можно любые грибы. Про бледную поганку или там мухоморы я не говорю, а так - любые. Вот, бывает, наберем с мужем грибов, какие - не знаем, а выбрасывать жалко, тогда вот как делаем: отвариваем, отвариваем, потом жарим, жарим. Часа два только жарим. И едим в два часа ночи, ну конечно, молоко наготове держим...
- А почему в два часа ночи? - спросили мы, подозревая какую-то мистику.
- Ну, яд обычно под утро действует. - Эльза вздохнула. - Это чтобы врачей не беспокоить. Сердитые они спросонья, а под утро - ничего.
Муж ее подтвердил без веселости, что такие ночные опробования она точно устраивала. Он без юмора рассказал, что два раза они с Эльзой попадали в больницу после каких-то даже не очень вкусных грибов.
- Я теперь незнакомые пробовать отказался, - меланхолично говорил он. - А она... Человек - странное существо, а женщина тем более. Вот, говорят, опыт. Ни-че-му он человека не учит, - зафилософствовал он. - Все знают - водку пить плохо, а пьют, в тюрьме плохо, а воруют. А женщину не только опытом, кулаками с пути не свернешь. Тебе ж, говорю, опять желудок промывать будут! А это, говорит, полезное облегчение. Сейчас я ее хоть убедил, что при опытах наблюдатель положен быть, а у нас - теща старая да дети, только мне и наблюдать. - И он криво усмехнулся. Видать, и в наблюдателях ему не так-то легко.
Прошлым летом Эльза вновь попала в больницу. Через три дня она уже бегала по березнякам и осинникам. Все тем же лосиным шагом проносилась под вечер мимо нашего таганка, но что-то в ней, видно, надломилось. Наши грибы она больше не разбирала и не призывала есть их все подряд. То ли врачи ей сказали, чтоб в последний раз, то ли муж пригрозил разводом. Второе скорее всего. Врачам что? Елшанка - село спокойное, а тут такая интересная практика.
Но хорошо, что эта самоотверженность у Эльзы все-таки прошла. Крайность любое хорошее дело портит. Ведь есть, например, такой "паутинник особеннейший". На вид в нем - ничего особенного: так, неряшливый охряный гриб с широкими охряными же пластинами под шляпкой, а попадет случайно на сковороду - беда! Да не к утру, как говорила Эльза, а через пару-тройку недель. И беда смертная: почки отказывают, а медицина бессильна. Так что при всем при том грибы баловства не прощают. Веселое дело, но серьезное...
VI
Кто же из них в полной мере достоин подражания? Дядя Ваня или Эльза? Эльза - молодчина. Она знает кучу съедобных грибов, и, например, о зонтах и дождевиках она нам первая рассказала, чуточку, правда, в пропагандистском запале преувеличив качества дождевиков. Но вот ее рассуждение о том, что вот, мол, у гриба совершенно съедобный запах, приятный цвет и вкус или что можно определить, съедобен гриб или нет, по тому, едят ли его червяки или нет, - это, товарищи, заблуждение. Червячками, например, поедаются и мухоморы, а у бледной поганки вполне приятный запах, и если верить императору Клавдию, покушавшему их перед смертью, - и вкус отличный. Так что надо все же доверять вековому людскому опыту, собранному в хороших определителях грибов, а если таковых под рукой нет - незнакомые грибы временно не брать.
Дядя Ваня как пример тоже не совсем годится. В его сильно ограниченном наборе совсем никакого простора для поиска. Однажды он застал нас за жаркой пестрых зонтов. Что было! Он отнимал у нас огненную сковороду, обзывал охренелыми, и даже командирская интонация у него пропала, когда он упрашивал нас не есть "всякую поганую разность". Решив, что мы окончательно порченые, дядя Ваня махнул рукой и ушел, не стал смотреть.
И несколько дней после этого наблюдал за нами со своего огорода: живы ли? Ну а вывод сделал такой: может, городским они и не вредны? Городские они ведь чего только не едят. А главное, обиделся. Неделю примерно наблюдал, а не заходил покурить и побалакать.
Но дядя Ваня - душа человек. Он просто подарил нам свои грибные места: мол, грибов на всех хватит. А грибное место для новичка - учебный класс. Растут там не только известные ему "шпиены", но и те же зонты, и белый навозник, и луговой опенок. Да и сами "шпиены" нам с Сережей известны луговые, лесные и отчетливо-клубеньковые. Самый желанный из них лесной шампиньон. В зрелой поре он крепок и мясист. Строгий купол шляпки слегка буроват и покрыт розовыми чешуйками. Луговые - те, что растут на выпасах, - похожи на него, как бледные тонконогие братья, народившиеся в голодную пору. А вот с отчетливо-клубеньковым необходимо разобраться. Молодой гриб очень похож на бледную поганку. Но во-первых, шляпка: у поганки она колокольчиком и слегка набок, а у шампиньона плотно сидит на ножке и сверху приплюснута - гривенник положить можно. И что важно, у поганки основание ножки завернуто в разорванную ростом вольву, чего у шампиньона нет. Но чтобы обнаружить ее, нужно взять гриб из земли осторожно и целиком, иначе она в земле и останется, она не всегда видна снаружи. Ну и клубеньковый шампиньон поодиночке не растет. Рядом найдутся грибы зрелого возраста с распахнутой, плоской почти шляпкой и типичной нежно-розовой или даже коричневой подкладкой спороносных пластин.
Зонт или белый навозник, однажды увидев, не спутаешь ни с чем. Раскрытый зонт так и назовешь - зонт! А навозник похож на укутанную в белоснежный, длинноворсистый мех девчушку. К нему одно предупреждение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18