Но наши друзья, не заметив ничего необычного, один за другим вынырнули из лесу прямо в щедрое блистающее утро.
Глотнув бодрящего рассветного воздуха, они, как привороженные, уставились в заречную даль.
- Вот что, любоваться нам некогда, - сказал Скучун. - После налюбуемся. - Он слегка подергал Ксюна за руку - она кривила губки, чувствуя себя неуютно от недосыпу, речной прохлады и полного неведения относительно цели дальнейшего их путешествия. В голове ее все перепуталось, одно желание мешалось с другим: то ей хотелось поесть, то умыться, то отыскать Вещий Лес и как можно скорей, а то оказаться в своей кровати, укутанной стеганым одеялом по самую макушку!
И все же главной в этом хаосе была мысль о покинутой больной бабушке, которую Ксюн жалела всем сердцем и все бы отдала, чтобы та, здоровая, чуть ироничная и уверенная в себе как и прежде, оказалась бы сейчас вместе с ними...
- Все будет хорошо, вот увидишь, Ксюн! Похоже, придется прыгать вниз, ни одной тропинки тут нет, я глядел... н
- Да как же? - пискнула Кутора. - Тут же страшно высоко!
- Как? А вот так - на попе! - и Скучун, не говоря больше ни слова, сиганул вниз. Пыльная песчаная дорожка понеслась за ним следом.
- Экий ты прыткий, - кряхтел Урч, - погоди-ка, мы за тобой... - Он свесил лапы, усевшись на самом краю обрыва. Остальные проделали то же самое и с криком "Три-четыре!" съехали вниз по отвесной береговой крутизне. *
Речная долина нежилась в утренней полудреме и никак не желала просыпаться, полеживая в луговой шелковистой постельке. Ее покой нарушили пятеро живых комочков, которые с визгом сорвались с обрыва, плюхнулись в реку и взбаламутили все вокруг.
"Ну вот, - подумала долина, - кажется, начинается! Значит, пора вставать..."
Она недовольно поежилась и отряхнула росу:
- Доброе утро!
Все пятеро благополучно выбрались из воды на узкий песчаный берег и принялись кое-как приводить себя в порядок. Ксюн прыгала на одной ножке, наклонив голову, чтобы вытряхнуть воду из уха. Непредвиденное купание быстренько привело ее в чувство - она больше не хныкала и даже пыталась улыбаться...
Кутора вся сияла: катание с горы на попе вызвало в ней такую бурю восторга, что, казалось, этот вихрь эмоций способен изменить рельеф местности! Она вопила, шлепала по воде лапами, рыла песок и швыряла его в реку, пыталась даже снова взобраться на гору, чтобы прокатиться еще разок...
Урч, постанывая, одной лапой держался за поясницу, а другой старательно растирал то место, на котором он только что съехал.
Кукой же разлегся на песочке, мечтательно поглядывая то на Кутору, то на тающий постепенно в разгоравшемся утре сизый береговой туман.
Один Скучун был деловит, молчалив и заметно нервничал. Зеленая шерсть обвисла на нем мокрыми слипшимися сосульками, отяжелевший от воды хвостик волочился, оставляя на песке тонкий витиеватый след.
Скучун быстро отыскал неподалеку лодку и теперь пытался освободить ее от привязи. Он кликнул Урча, и они вдвоем принялись разбивать камнями цепь, которой лодка крепилась к старой дуплистой ветле, склоненной над берегом. Вскоре к ним присоединилась Ксюн, подтянулись и Кукой с Куторой. Общими усилиями раздолбили цепь, отыскали поблизости большую крепкую ветку и, приспособив ее вместо весла, оттолкнулись от берега.
- Кутора, тебе очень идут кувшинки... - шепнул Кукой. Но на реке любой звук усиливается, и все услыхали его комплимент.
- Боже мой, ну и компания... бред какой-то! - сидевший на носу лодки Скучун застонал как от зубной боли и стал раскачиваться из стороны в сторону.
- Скуч, чего это ты ни с того ни с сего? - удивилась Ксюн.
- Да ну вас... Вы все как будто на пикник собрались... Не хватает только воздушных шариков! И зачем я с вами связался? Несерьезный вы народ, вот вы кто! - И он надулся, глядя в воду.
- Скуч, дурашка, - Ксюн перебралась с кормы к нему поближе, отчего лодка чуть не перевернулась, - ты совсем с ума сошел... Ну, что не так: все идет как задумано, мы нашли то, что хотела бабушка - одолень-траву, теперь у нас есть защита...
- Да уж, нашли! - проворчал Скучун. - Целый день угробили... А нужны ли нам эти кувшинки дурацкие - бабушка надвое сказала!
- Что-что? Как это - надвое? Ты мою бабушку, пожалуйста, не тронь! И вообще, что ты себе позволяешь, тоже мне, начальник нашелся... - Ксюн выпрямилась в лодке и топнула ногой. Лодка закачалась, накренилась и зачерпнула бортом воду.
Все всполошились, принялись вычерпывать воду горстями и успокаивать при этом Ксюна, которая сегодня явно встала "не с той ноги" и рыдала теперь навзрыд, уронив личико в ладошки. Старый Урч обнял ее, прижал к себе и, кивнув Кукою с Куторой, ("Вы гребите, ребятки, гребите..."), обратился к Скучуну:
- Послушай-ка, может, ты объяснишь, куда мы сейчас направляемся? Мы думали, ты ничего не объясняешь, потому что уверен в себе и знаешь дорогу... Ты же, как оглашенный, мчишься куда-то с самой зорьки, да еще и покрикиваешь на нас... Скучун, все мы знаем, что путь наш - не пустая прогулка, а очень опасное дело, и все же идем. И никто из нас, как видишь, не хочет оставить эту затею. А ты, друг мой, коли взял на себя роль вожака, так будь добр, перестань истерить и посвяти нас в свои намерения...
Скучун, не дослушав, бросился на грудь Старому Урчу и зарылся мордочкой в его теплую шерсть.
- Урченька, дорогой, и все вы, мои хорошие, вы простите меня! Я просто сам не свой от страха, что мы опоздаем в Вещий Лес. Вы подумайте, ведь если мы не спасем Дух Леса, то погибнет и Москва! А ведь "Радость мира" предупредила в записке, что это город грядущей Красоты, значит, именно там суждено преобразиться Личинке! Я только что понял это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47