Леонид КУДРЯВЦЕВ
И ОХОТНИК...


ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Почему я решился написать этот рассказ?
Точно - не знаю. Наверное, потому, что мир самых лучших прочитанных
нами книг, когда ты перелистываешь последнюю страницу, - не умирает. Он
остается жить внутри нас - я имею в виду тех, кто способен получать от
настоящей, хорошо написанной книги наслаждение. А потом ты сам начинаешь
писать, и этот мир, он словно бы хочет, требует, чтобы ты в него хоть
что-то добавил. Пусть даже какую-нибудь мелочь, безделушку. В знак
уважения, в знак того, что ты о нем, этом мире, помнишь, в знак
благодарности, за то, что он тебе дал.
А книги Стругацких таким свойством обладают. Давать что-то
неуловимое, но в то же время вполне реальное. Может быть, частицу
вложенной в них души? И еще... каждый из нашего поколения пишущих
фантастику (я имею в виду тех, кому сейчас от тридцати до сорока пяти)
когда-то в детстве или юности прочитал свою первую книгу братьев
Стругацких. Конечно, для каждого она была разной, и обязательно вслед за
ней последовали другие, но главное, что сделала эта первая книга, - она
показала, какой интересной, захватывающей, мудрой, смешной и грустной
может быть фантастика, какой она может быть настоящей.
Думаю, с этого момента все и началось.
Конечно, мы очень разные, и большинство пишет совсем по-другому,
по-своему. И это хорошо. Просто мне кажется все-таки: каждый из нас в
глубине души понимает, откуда все началось.
Да, с "Понедельник начинается в субботу", с "Пикника на обочине", с
"Улитки на склоне" и т.д. и т.д. Началось со Стругацких. Мы из их книг, мы
родом из Стругацких, и никуда от этого не денемся. Им удалось то, что до
этого не удавалось никому. Воспитать своими книгами целое поколение
писателей, причем, я еще раз это подчеркиваю, по большей части абсолютно
друг на друга не похожих.
Вот это да!
А рассказ... честное слово, в знак уважения и благодарности... не из
гордыни...

Капитан Квотерблад неторопливо шел по краю Зоны.
Под ногами у него шуршал кошачий мох. Здесь, на асфальте, он тоже
рос, но почему-то быстро высыхал, становился ломким, а потом крошился в
пыль. Как только пыль уносил ветер, асфальт тотчас же зарастал кошачьим
мохом снова.
Капитан остановился и прислушался. Где-то в Глубине Зоны зародился
звук, похожий на скрип старой, с насквозь проржавевшими петлями двери. И
был он таким тоскливым, таким безнадежным, что Квотерблад вздрогнул и
остановился, замер, словно превратившись в деревянного истукана,
пережидая, когда же этот звук кончится. Он и в самом деле кончился, и на
Зону опять опустилась тишина. Капитан вытащил из кармана сигарету, покатал
ее в пальцах и, вдруг вспомнив о том, зачем они здесь, выкинул.
Вот так-то. Нельзя.
Тяжело вздохнув, он прошел еще с десяток шагов, остановился и снова
прислушался. В Зоне было тихо. Квотербладу даже стало казаться, что тот
скрип, который он только что слышал, на самом деле был всего лишь плодом
его воображения, слуховой галлюцинацией.
- Врешь! - пробормотал капитан. - Врешь, меня не обманешь. Не выйдет.
Четко, как на плацу, он повернулся на каблуках и пошел к машине,
которую оставил за самым последним, стоявшим почти вплотную к границе Зоны
домом.
В машине горел свет. Еще в ней сидел сержант и, сжимая в руках
автомат, глядел на приборный щиток. Глаза у него были отрешенные, словно
он думал о чем-то постороннем, далеком.
Когда капитан открыл дверцу, сержант испуганно, пискнул и попытался
передернуть затвор автомата. Поскольку автомат стоял на предохранителе,
затвор не передергивался. Окончательно ошалев, сержант рванул
Предохранитель. В этот момент капитан и врезал кулаком по его пухлому, еще
не знавшему бритвы лицу.
- Ты что, сдурел? - прошипел Квотерблад.
- О господи, - быстро забормотал сержант. - О господи. Я думал... А
это вы... О господи... И звук тут... я такого еще не слышал.
- Много чего ты не слышал, - проворчал капитан, забираясь в машину. -
Ты почему свет включил? Совсем от страху рехнулся?
- Так ведь звук. Так жутко мне стало. Я подумал, что с вами...
- Не дрейфь, - уже примирительным тоном сказал капитан. - От звуков
здесь еще никто не умирал. Вот если свет, когда не нужно, в кабине
включали, от этого - сколько угодно. Я же тебе говорил, что так ты виден
всем и не видишь никого. А иначе как бы я к тебе подкрался?
Он выключил свет и прикурил сигарету.
Рядом шебуршился и вроде бы даже едва слышно всхлипывал сержант.
А Квотерблад, откинув голову на спинку сиденья, думал о том, что
ошибиться он не мог. Охотничье чутье не подводило его еще ни разу. Сталкер
в Зоне, и возвращаться будет именно здесь, в этом месте. Только попозже,
ближе к рассвету. А пока можно покурить, пока еще рано.
- Я рапорт на вас напишу, когда вернемся... - наконец пробормотал
сержант.
- Что? - переспросил капитан.
- Рапорт, говорю, подам, - уже громче сказал тот.
- А-а-а, ну это сколько угодно... Только не забудь, это ты сделаешь,
когда мы вернемся. И укажи, что мои действия были вызваны твоей же
халатностью, которая неминуемо должна была привести к срыву всей операции.
И также учти, на ближайшие полгода ты у меня будешь бледным, очень
бледным. Понял? Кстати, сколько тебе осталось до возвращения домой? Год?
Мило. Это здорово. Это просто прекрасно... просто прекрасно...
Капитан вылез из машины, кинул на землю окурок и тщательно его
затоптал.
1 2 3 4