Но, поверьте, этот образ невинного младенца был тщательно отрепетирован и продуман. В детстве, когда мы с ним сиживали в кафе "Лайонс Корнерхаус" и попивали молочный коктейль, он подсылал меня, как почтового голубка, к женщинам за другими столиками с сообщением: "Мой папа хочет подарить вам поцелуй".
Папа приучил меня флиртовать со всеми подряд, будь то девочки или мальчики, и среди добродетелей на первое место я привык ставить обаяние, а вовсе не вежливость, честность или даже порядочность. Дошло до того, что мне стали нравиться люди жестокие и порочные, если с ними было интересно. Но я был убежден, что папа не станет испытывать свои изумительные способности, чтобы переспать с другой женщиной, кроме мамы, пока женат.
Правда, теперь я начал подозревать, что миссис Ева Кей, с которой папа познакомился год назад в кружке "Пишем ради удовольствия" на втором этаже в Кингз-Хэд на улице Бромли-Хай, не прочь заключить его в объятия. Мною двигала откровенная похоть, когда я вызвался идти к Еве, а мамой стыдливость, когда она отказалась. Ева Кей была развязной, Ева Кей была бесстыжей, Ева Кей была грешницей.
По дороге я уломал отца заскочить в "Три тунца" в Бекенгеме. Я выскочил из автобуса, и ему ничего не оставалось, как последовать за мной. В кабаке было полно ребят, одетых примерно как я. Там и из моей школы парни ошивались, и из соседних. Большинство из них, неприметные и неотличимые друг от друга при свете дня, теперь вырядились в бархат и атлас ярчайших расцветок, некоторые задрапировались в пледы и портьеры. Подростки-наркоманы общались между собой при помощи кодированного языка Сида Баррета. Иметь старшего брата, который живет в Лондоне и работает модельером, музыкантом или рекламным агентом, было неоценимым преимуществом в школе. Чтобы держаться на высоте, мне приходилось штудировать "Мелодии мейкер" и "Нью мюзикл экспресс".
За руку я провел отца в заднюю комнату. Кевин Эрз из "Софт Машин" сидел на высоком табурете и шептал в микрофон. Две девчонки-француженки из его группы кувыркались по всей сцене. Мы взяли по пинте горького пива. Я, к алкоголю не привыкший, сразу опьянел. Папа впал в уныние.
- Расстраивает меня твоя мама, - говорил он. - Никуда её не вытянешь, ничего она не хочет. Только благодаря моим недюжинным усилиям семья до сих пор не распалась. Не удивительно, что мне приходится прибегать к медитациям, чтобы сохранить здравый рассудок.
Я услужливо предложил:
- Почему бы вам в таком случае не развестись?
- Боюсь, что тебе это придется не по душе.
Нет, у них даже мысли о разводе не возникало. У нас, жителей окраины, о счастье мечтать не принято. Считается, что дружеская близость и взаимная терпимость вполне заменяют какое-то мифическое счастье: безопасность и спокойствие - вот лучшая награда за скуку. Я стиснул кулаки под столом. Не хотелось об этом думать. Еще многие годы минуют, прежде чем удастся мне отсюда вырваться - в город, в Лондон, где жизнь безгранична в своих соблазнах.
- Какой-то у меня мандраж, - признался папа. - Я же никогда не выступал. Ничего не знаю. Ни черта у меня не выйдет!
Семья Кей была побогаче нашей, и дом у них был побольше, с подъездной дорожкой, гаражом и машиной, в стороне от остальных. К нему вела от Бекенгем-Хай-стрит усаженная деревьями улица. Были в этом доме эркеры, мансарда, оранжерея, три спальни и центральное отопление.
Я не узнал Еву Кей, когда она встретила нас у двери, даже промелькнула мысль, что мы ошиблись адресом. На ней был пестрый восточный халат до пят, а волосы торчали во все стороны. Вокруг глаз она навела такие чернющие тени, что стала похожа на панду. Она вышла босиком, на ногах у неё красные ногти чередовались с зелеными.
Когда входная дверь была надежно заперта, и мы очутились в темном холле, Ева обняла папу и обцеловала ему все лицо, включая губы. Впервые в жизни я видел, чтобы папа целовался с удовольствием. Еще один сюрпризец: ничто не намекало на присутствие мистера Кей. Когда Ева двигалась, она, как сеятель, щедро рассыпала вокруг ароматы Востока, и шикарным своим оперением напоминала павлина, распушившего хвост. Я пытался сообразить, обладает ли Ева весьма утонченным вкусом, или больше всех выпендривается, но тут она и меня поцеловала в губы. Желудок у меня судорожно сжался. Потом, держа меня на расстоянии вытянутой руки, как пальто, которое она собирается примерить, Ева оглядела меня с ног до головы и сказала:
- Карим Эмир! Ты такой оригинальный, такой экзотичный! Это так кстати! И так тебе идет!
- Спасибо, миссис Кей! Если бы я знал, что вам это нравится, я бы надел маскарадный костюм.
- И язычок у тебя острый, прямо как у отца.
Я почувствовал, что за мной наблюдают, поднял глаза и заметил Чарли, её сына, который учился в моей школе в шестом классе и был почти на год старше меня. Он сидел на верхней ступеньке лестницы, прячась за перилами. Природа одарила этого малого такой невероятной красотой - прямым носом, румянейшими щеками и губами, напоминающими розовый бутон, что люди боялись к нему приблизиться, и зачастую он оставался в полном одиночестве. У мужчин и мальчиков случалась эрекция, когда они оказывались с ним в одной комнате, со второй половиной человечества это происходило даже оттого, что они находились в одной с ним стране. Женщины в его присутствии вздыхали, а учителя свирепели. Не так давно на школьном собрании, когда весь преподавательский состав уселся на сцене, как стая ворон, директор ударился в разглагольствования, вознося хвалы композитору Вогану Уильямсу. Нас намеревались усладить его фантазиями на тему "Зеленые Рукава".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44