- Придумай что-нибудь такое, чтоб он обязательно пришел.
- Ты убьешь его? - спросил тот.
- Нет-нет, он нам живой пригодится. - Егор обнял худенькие плечи Митеньки. - Ты ж не боишься, правда? Иди и веди его сюда поскорей.
Митенька нырнул в кусты и скрылся в саду Ненашковых. Егор и Гриня ждали, сдерживая дыхание. И вот где-то за пожелтевшим заслоном листвы послышался его льстивый, вибрирующий от волнения голосок:
- Я подкрался, смотрю, а они прячут в яму три винтовки, немецкий автомат...
- Немецкий? - переспросил Витоля. В гугнивом голосе его звучала самодовольная и угрожающая интонация: дескать, ага, попались!
- И пистолет, - воодушевленно врал Митенька.
- И пистолет?! - обрадовался Витоля. - А какой?
- Пистолет-маузер!.. Знаешь, такой, как у красных дьяволят... Знаешь, такой - тах-тах-тах-трах!
- Маузер я возьму себе, а автомат и винтовки отдам бате. А их отправят в Германию...
- Отправят, отправят, - поддакивал Митенька дрожащим голоском. - Сюда иди... вот тут, под обрывом...
Егор и Гриня поднялись из-за куста. Витоля остолбенел, лицо его перекосилось, он, видно, собирался закричать, но Егор рукояткой пистолета ударил его по голове. Витоля, охнув, повалился. Через минуту он лежал у их ног, связанный ремнями, с тряпкой во рту. Гриня замахнулся камнем, целя острым углом ему в висок.
Митенька схватил его за руку:
- Гриня, не убивай!... Не надо... Я боюсь!.. Тот покосился на него шальными глазами:
- Отцепись! Не мы его, так он нас...
- Не дури! - Егор оттолкнул Гриню. Он нам живой пока нужен. Мы его кой о чем порасспросим.
Гриня отбросил камень, вытер обильно вспотевшее лицо.
У двора Ненашковых раздалось ржание лошадей и грохот телеги. Послышались возбужденные голоса Гордея, Масюты, Афони Господипомилуй. Видно, охота у них была удачной.
Егор взял Витолю за ноги:
- Берите его за руки. Отнесем в подвал, там его никакой черт не найдет... И спокойно, не трусьте. Пойдем по ручью, чтоб следов не осталось.
Вход в подвал едва нашли: за лето он сильно заплелся диким хмелем и травами.
В подвале развязали руки Витоле и вынули кляп из рта. Он пришел в себя, прокашлялся и истерично закричал:
- Отпустите зараз же! У меня дядя - помощник коменданта района. У него друзья - гестаповцы и эсэсовцы!.. Они повесят вас и всю станицу сожгут за меня! А с тебя, гнида паршивая, шкуру живьем сдерут, - грозил он Митеньке. Предатель!
- Это ты предатель Советской власти! Фашистам, врагам Родины продался! закричал Митенька, выпятив узкую грудь и сжимая сухие кулачки. - И я тебе не служил и не помогал тебе, я служил правому делу и помогал им, вот Егору и Грине...
Они ушли, звякнув кованым засовом.
Запор на дубовых дверях был надежным. Можно было не тревожиться: Витоле из подземелья ни за что не выбраться. Он выл, как пес в дурную погоду, но его вой не пробивался на поверхность.
Засели в подсолнухах на краю огорода Гребенщиковых, позвали Дашу. Она спросила с тревогой:
- Что же мы будем делать с ним?
- Расспросим кой о чем, узнаем, что они, Ненашковы, вместе с фашистами замышляют против станичников, и тогда... это...
- Что - это? - Она посмотрела Егору в глаза.
Глядя в сторону, он пробормотал:
- Да то, что остается...
- Судить его надо, - сказала Даша, поразмыслив. - Судить по законам Советской власти.
- Ха! Ну придумала ты, Даша, - усмехнулся Егор. - Как тебе это представляется?.. Суд соберем, прокурора, судью пригласим, а?..
- Знаешь ведь, мой отец был народным заседателем. Разные книги у него были по судебным делам... Я тоже читала. Вот мы кто такие? Советские люди. Так? Мы к врагам не переметнулись, мы живем по законам Советской власти: стараемся спасти раненых бойцов, сохранить народное добро... Так? И вот мы, наш коллектив, можем назначить прокурора, избрать судью, защитника, заседателей и судить предателя Родины Витолю Ненашкова.
- Так, Даша! Правильно, Даша! - поддержал ее Митенька.
Гриня, выкатывая на Дашу лупастые зеленые глаза, пожимал плечами, качал головой, хмыкал, но не спешил вслух высказывать свое мнение, выжидал, пока Егор выскажется.
Егор смотрел на Дашу упорчиво, встретился с ее глазами, она чуток покраснела.
- Что? Ну что ты скажешь?.. Глупость сморозила, да? - Умолкла: увидела в глазах Егора не иронию, не насмешку, а восхищение.
- Нет, Даша! Ты хорошо сказала. - Он говорил страстно, доверительно. Тогда, при наших, мы все были одинаковые, а теперь, когда враги оккупировали нашу землю, тут сразу стало ясно: кто чей, кто какой есть... Теперь ясно!.. А мы как жили по законам Советской власти, так и будем жить!
- Верно! - подтвердили Гриня и Митенька. - Так и будем жить - по законам Советской власти.
Глава десятая
Судили Витолю утром на следующий день. Суд проходил по всем правилам. Егор выступал прокурором. Гриня - судьей, Васютка и Митенька - свидетелями, заседателями и конвоирами. Даша вызвалась быть защитником.
Топчан закрыли кумачовой скатертью, ее принесла Даша. Над столом, на темной кирпичной стене, освещенной фонарем, выделялся вырезанный из старого плаката герб Советского Союза. Скамьей подсудимых служил трухлявый бочонок.
Витоля вначале рвался на свободу, кричал и грозил всеми фашистскими карами, но когда Егор закатил ему несколько крепких оплеух, он сразу же замолчал и забыл всю свою родню. Забившись в темный угол подвала, он с недоумением следил за их непонятными приготовлениями. Когда все было готово, Гриня сказал ему, показывая на бочонок:
- Сидай сюда, цэ скамья подсудимых.
- Плевал я на вас и на вашу скамью... - сказал Витоля и осекся: Егор сунул длинный ствол парабеллума ему под нос.
- Садись! А то я тебя и без суда кокну. Витоля отшатнулся и, кося глазами на пистолет, сел на бочонок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94