Он вдруг понимает, что
все места в нем. И спокойно покидает сей мир, потому что ничего инте-
ресного в этих местах нет.
- Вы так это говорите, как будто сами готовитесь к смерти, - сказал
Александр Сергеевич.
- Рано или поздно каждый человек начинает готовиться к смерти. Под-
готовленных не так жалко. Мы говорим в подобном случае - хорошая
смерть, - сказал Алексей. - Сожалеем о неподготовленных, которые не
все еще места осмотрели и не пришли к выводу, что все места - в нем
самом.
- Умно! - воскликнул Александр Сергеевич.
На авансцену в свете прожектора вышел Миша. Он сказал:
- Хорошо умирать тогда, когда ты знаешь, что знаменит! Прекрасно
быть знаменитым. Это поднимает ввысь. Надо иметь многочисленные архи-
вы, трястись над каждой рукописью. Писать нужно с холодным сердцем, не
отдавая всего себя творчеству. Пусть читатель трепещет над твоим про-
изведением. Если и есть какая-нибудь цель у творчества, то это - ус-
пех, шумиха. Пусть ты сам как человек обыкновенен, в глазах сограждан
ты вырастаешь до небес. Сограждане не читают книг, исключения лишь
подтверждают правила, но как они произносят знаменитые имена! Надо
быть самозванцем в искусстве, потому что без самозванства никому ты не
нужен и под лежачий камень вода не подтекает! В конце концов, тебя лю-
бит не абстрактное пространство, не какого-то мифического будущего
зов, тебя любят Иваны Ивановичи и Елены Сергеевны. В своей судьбе не
нужно оставлять никаких пробелов, твою судьбу должны знать наизусть.
Пробелы надо оставлять в своих произведениях, держать себя в узде, не
распускать нюни, не потакать вкусам читающей публики, она - публика -
ждет, что после поцелуя и легких намеков еще что-то будет, а ты ему с
холодным сердцем - пробел, и переход к другой сцене! Не надо очерчи-
вать на полях целые главы своей жизни - она в пробелах произведений и
в подробнейшей биографии. Ты постоянно должен быть на виду, буквально
окунаться в известность, чтобы злые языки говорили: "Когда же он рабо-
тает?!" Твои шаги должны звучать, как шаги Командора! Туман на мест-
ность нагоняют от неуверенности в своих силах. А ты в них уверен и
прямо смотришь на солнце. Никто не пойдет по твоему следу, потому что
никогда не поймут, как ты шел. У тебя должен быть профессиональный
глаз, и победу от пораженья ты обязан отличать с ходу, при беглом
прочтении чужой ли, своей ли рукописи. Ни в коем случае не должно
проступать твое лицо в твоих произведениях, ты, по определению, много-
лик. Тогда тебя ждет посмертная слава, и никому в голову не придет
мысль, что ты уже давно умер. И более живым ты становишься после смер-
ти!
У правой кулисы высветилась дверь, в которую быстрым шагом ушел Ми-
ша. Уже при общем свете, в тишине, нарушаемой покашливаниями зала, из
точно такой же двери слева показались Алексей и Александр Сергеевич,
который курил папиросу.
- Странное впечатление у меня от Абдуллаева, - сказал Александр
Сергеевич. - Он все время называет нас очаровательными, а я не верю!
- Бывает, - сказал Алексей. - Для чего-то он нас держит, а для че-
го, сам не пойму.
- То-то и оно! У меня в душе не прекращается волнение, вдруг да все
это кончится!
- Кончится так кончится! - сказал Алексей. - В жизни нужно быть ко
всему готовым! Не нужно думать об этом. Что будет, то и будет. А мно-
гие мысли - от безделья, от скуки.
- Да, нам создал Абдуллаев мирок, и мы живем в нем. Но мне, надо
сказать, не скучно. Я как-то привык сам с собою разговаривать, думать,
с вами общаться. А что еще есть в жизни? Только общение. Вот вы врач,
а ничем человечеству помочь не можете.
- Я человечеству не смог бы помочь, даже если бы очень захотел сде-
лать это. Человечество - это такая же фикция, как коммунизм. Человеку
конкретному кое-чем я еще могу служить. Да и то в случаях понятных. А
так медицина - видимость одна. Ну, разрежу, вырежу, зашью... И что же,
я стану умнее? Нет. Все известно: анатомия, физиология... И ничего
ровным счетом не известно! Направляющего момента ухватить не могу. Бог
- это выдумка писателей древности. Не скрою, хорошо писали. Но религия
- это чистая политика, связывающая стадо человеческое в государство.
Направляющая более загадочна, чем Бог. Направляющая сама создала Бога.
Вот в чем дело.
Александр Сергеевич ходил по авансцене и курил.
- Как вы сказали? "Направляющая"?
- Да, направляющая.
- Хм... А направляющую кто направляет?
- Никто.
- Так не бывает. Вот играл я генерала армии. В преотличнейшем эпи-
зоде. Зритель видел, что я решил исход нашей победы. Но это не так!
Зритель не видел процесса съемки. А там сценарист задал тему, режиссер
ее поставил, мне сказал: "Ты тут, Саша, построже!" Так и мы - видим
готовый фильм.
- И сами в нем участвуем!
- Так точно.
Из левой двери появилась Ильинская.
- Ах, вот вы где!
- Да вот, беседуем о вечности.
- И что же вы о ней думаете?
- Интересную мысль высказал Алексей, - сказал Александр Сергеевич,
- он считает, что существует некая направляющая, которая и самого Бога
создала.
- Любопытно, - сказала Ильинская. - Не хотите сыграть в лото?
- С удовольствием! - воскликнул Алексей.
- Давно не играли, - сказал Александр Сергеевич.
Отдохнув после обеда, Ильинская выглядела свежо. На ней было белое
платье, которое несколько полнило ее. На высокой груди поблескивал
крестик с изумрудом.
Из правой двери показался Миша с лейкой в руках.
- Пойду полью пионы, - сказал Миша.
- Юноша и цветы... Это прекрасно! - задумчиво сказала Ильинская и
добавила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13